Здравствуй, земля героев!

Гравилучом Велька путешествовал впервые. Перелет его ужасно разочаровал. Ну что за радость, скажите: лежишь в кресле, в ремнях, словно мумия Аменхотепа, а кишки винтом полощет. И хоть бы в окно глянуть! Но окон нет. И видео нет. Только и радости, что быстро: несколько минут и готово.

Когда Велька выбрался из кабинки, его шатало. Стены вокзала грозили сложиться карточным домиком, искорки на голорекламе «Ессентуколы» вызывали тошноту. В зал ожидания пришлось идти сцепив зубы.

Солнце красит нежным светом,—

Марс, Венеру и Плутон.

Просыпается с рассветом

Славный наш доминион.

— Ты бы, милок, на скамеечке полежал, передохнул, — предложила старенькая уборщица. — Без привычки небось. — И, доверительно понизив голос, добавила: — Нонеча-то ранеха начинают. Которые к питью привычные, тем ничего. А ты, вижу, мальчуган правильный, военный. Из кадетского?

Диск полотера впился в солнечную дорожку и тоненько взвыл, отскребая от плитки присохшую жвачку.

Кто такой эмкаушник, Велька не знал. Но объяснять темной старушке, чем курсант берсальерской военной школы отличается от прочей кадетской сявочни, счел ниже своего достоинства. Он забросил рюкзак за спину и зашагал к таможенному турникету. Проходя мимо торгового автомата, купил подушечку «Анальгин-Лимона» и бутылочку «Ессентуколы».

Могучая,

Никем не победимая.

Земля моя,

Луна моя,

Ты — самая счастливая.

Завидев Вельку, таможенный портал проснулся. Вспыхнуло окошко инфракрасного порта; в ответ ему забился огонек браслета на мальчишечьей руке.

— Здравствуйте, господин Noname, — ожили динамики. — Мы рады приветствовать вас на второй планете системы Лувр, в городе Виттенберге. Ваши данные неполны. Последнее зарегистрированное имя в интернете: Noname. Адрес регистрации: Креси-3, Берсальерская военная школа, домен недоступен. Поставьте багаж в зону досмотра и станьте под скан-камеру.

Велька сбросил с плеча рюкзак и прошел под золотистую сеточную спираль. Запищал сканер, и над силовым турникетом возник Велькин двойник: мальчишка в черном кителе, брюках с красными лампасами и берсальерском берете. На этом таможенник не остановился. С провинциальным бесстыдством он сначала раздел, а затем и вовсе освежевал Велькиного двойника до скелета, отыскивая в теле тайники с контрабандой.

— Детект-контроль. Сообщите, пожалуйста, имя, фамилию, возраст, цель визита.

— Велетин Шепетов, пятнадцать лет, прибыл на Лувр-2 с туристическими целями. Я вообще-то на несколько часиков…

— Оружие, наркотики, предметы инопланетного религиозного культа, исторические реликвии, гипно-пропагандистские тексты иных рас?

При каждом «нет» на панели детектора лжи вспыхивал зеленый огонек. Дважды промелькнули золотинки: после «оружия» и после «реликвий». Таможенник оживился:

— Господин Шепетов, вы дважды провалили тест, отвечая на вопросы. С чем это связано?

«Господин Шепетов» переступил с ноги на ногу. С разными вариациями эта сцена повторялась вот уже на четвертой планете.

— Контрабанду везу, — хмуро сообщил он. — Показать?

Велька расшнуровал рюкзак и брякнул на поле сканера кирпич в присохших чешуйках силикоклея.

Сканер загудел, и на голоэкране вспыхнуло трехмерное изображение кирпича. С каждым мигом оно становилось все детальнее и ярче.

— Информации недостаточно. Классифицируйте объект.

На мало-мальски крупной планете доминиона фокус бы не прошел. Контрабандисты — народ ушлый, поэтому таможенные программы постоянно обновляются. Но Лувр не Земля, и программное обеспечение будки вполне могло оказаться Велькиным ровесником.

— Это оружие. Знаете, как им по темечку можно? Ого-го! И реликвия тоже.

Сдержанно, по-мужски, с затаенной печалью Велька выложил все. Что Креси-3, на которой он жил последние годы, атакована армией кинкаров. Что Берсальерская военная школа превратилась в кучу спекшегося щебня, а это — последний целый кирпич из нее.

Робот еще раз изучил кирпичину, запросил архив (замельтешил огонечек инфракрасного порта) и признал свое поражение. Статьи под кирпич еще не придумали.

— Оружие, наркотики, предметы инопланетного религиозного культа? — в отчаянии повторил он.

Лампочка детектора вновь просверкнула желтым. Если верить мальчишечьим россказням, детектор обмануть просто: стоит прикусить язык и прочесть про себя «Лукоморье», как робот безбожно затупит. Но пацаны ночью в казарме и про девчонок многое рассказывают, не всему можно верить. Трюк с кирпичом — дело другое. Его Велька узнал от офицера-воспитателя, который в юности много путешествовал на границах доминиона.

Все вышло, как и рассказывал капитан. После второго захода курсант и сам поверил, что ничего запретного, кроме кирпича, не везет (а кирпич — не крамола). Получив отметку в визе, Велька с достоинством закинул за спину рюкзак и зашагал к выходу. «Реликвию и оружие» пришлось нести в руке, на ходу прикидывая, где бы выбросить.

До промасленного пакета на дне рюкзака (из-за которого весь сыр-бор и начался) разбирательство так и не дошло. Робот-таможенник счел пакет безобидным.

За те пять лет, что мальчик не был на родине, вокзал перестроили. Орбитальные шаттлы «Дон» и «Мандолина» потеснились, давая место кабинам гравитранспортировки (больше — ни ногой!). Сразу за кабинами начиналось царство «Котлеты вечности» — асурского ресторанчика. Изучив вывеску, Велька выяснил, что «котлета» и «вечность» записываются одинаковыми знаками-асуроглифами. Их он запомнил: все асурское его ужасно интересовало.

За стойкой скучал четырехрукий великан в белом переднике. Похоже, посетители не баловали «Котлету» вниманием: то ли готовил великан прескверно, то ли экзотическая кухня не пользовалась на Лувре популярностью. Велька показал асуру язык (чужак никак на это не отреагировал) и отправился рассматривать висящие на стене плакаты серии «Враг не дремлет».

Было их четыре — по числу чужих рас. На плакате, посвященном асурам, четырехрукий здоровяк откручивал гигантскую гайку на космической станции. К диверсанту уже тянулась карающая рука контрразведчика, чтобы схватить того за шиворот.

Застывший перед плакатом в позе напряженного внимания старик походил на рисованного контрразведчика как две капли воды. В такой же шляпе и сером плаще. В таких же черных очках. Велька хихикнул и, насвистывая песенку из мюзикла «Семнадцать шпионов взаймы», двинулся к старику.

— Послушайте, — заговорщицки прошептал он, подойдя поближе. — Только тс-с-с! Делайте вид, что мы незнакомы. Вы знаете, что повар ресторана — асурский шпион?

— Чушь, милейший, — не оборачиваясь, отозвался тот. — Он же гигант крови. Пока не добьется ранга… ну, хотя бы титана, к шпионажу его и за парсек не подпустят.

— Да? — растерялся Велька. — Извините… Я не знал.

— Извинения принимаются, молодой человек. — Старик протянул руку: — Владислав Борисович де Толль. Инспектор Фронтира по делам пограничных миров.

Мальчишка переложил кирпич в другую руку и пожал протянутую ладонь.

— Это что? — кивнул инспектор на «реликвию».

— Знаете, Велетин… Вы далеко не первый шутник, которого я встречаю на этой планете. Несколько минут назад одна юная особа пыталась убедить меня, будто здесь полно иномирянских монстров.

— А-а! Это она о паутицах. Их асуры завезли, еще во времена первого конфликта. И через неделю у них сезон размножения.

Де Толль поскучнел и вновь уставился на плакат, разом потеряв интерес к разговору. Но Велька отступать не собирался:

— Скажите, а как вы узнали, что повар — гигант крови?

— По сангвиметру. — Инспектор достал прибор, похожий на часы. — Видите девять секторов? Напротив каждого асуроглифы и вверху экранчик для чисел крови. Наводим на повара: стрелка в секторе «гиганты», число крови «сто тысяч двадцать семь». Было б меньше ста тысяч, наш повар числился бы в титанах. А теперь наводим на вас. Сектор пустой…

— Это потому, что я человек. — Велька с уважением посмотрел на прибор. — А вы?

— И я тоже. Вот, смотрите… Видите? Для пробы могу еще кого-нибудь проверить.

Владислав Борисович огляделся. Зал ожидания был почти пуст, лишь на дальнем диванчике высокая блондинка коротала время за газетой.

На вид даме было лет тридцать пять. Лицо ее словно сошло с индийских картин: круглое, с маленькими мочками ушей, полными губами, широко посаженными глазами. Непривычная, не луврская красота. Газету она держала странно: за самые уголки листа.

— Наводим, проверяем… Что за черт. — Де Толль потряс прибор. — Не может быть!

Велька вытянул шею. Стрелка сангвиметра покачивалась на середине сектора «титанов». Дальше шли «высочайшие» и — все.

— Господи… — Де Толль еще раз нажал на кнопку. Ничего не изменилось. — Молодой человек, давайте-ка отойдем в сторонку.

Уверившись, что ни повар, ни блондинка не подслушивают, Велька затараторил:

— Шпионка она, зуб даю! Владислав Борисович, давайте ее арестуем!

— Велетин, извините за нескромный вопрос… Сколько вам лет?

— А мне почти шестьдесят. Через двадцать три дня пенсия. Отправлюсь на Дачное-8… там бывший газовый гигант терраформирован, может, слышали?.. Из списков на перерождение меня вычеркнут. Больше не рождаться — это счастье, скажу я вам. Буду копаться на своих шестистах сотках, а вечерами смотреть новости о пограничных планетах вроде этой. Местного советника по безопасности я, конечно, извещу, пусть разбирается.

— Но она же шпионка, поймите! — Берсальер чуть не плакал. — Вы же видели плакат. Асуры — это вообще ужас, а титаны и вовсе. Ткнет кого-нибудь пальцем — и насмерть. Или западное лицо сделает, загипнотизирует. Вот увидите: она вокзал взорвет!

— Это вряд ли. Как же она тогда покинет Лувр? — Чиновник дружески положил Вельке руку на плечо. — Мой друг, поверьте старику: не ищите приключений. Я ведь знаю, как это бывает. Сперва вы следите за шпионкой, потому что она титан крови и может убить пальцем. Потом вдруг выясняется, что ваши друзья и родственники контрабандисты, вас преследуют убийцы чужой расы, а сами вы в прошлом рождении были клоном императора или чем-то вроде. От этого одни проблемы. Время ведь не стоит на месте, Велетин… оно летит, мчится, кружит снегом на зимних улицах, раскисает осенней листвой в мусорных кучах… и в один прекрасный момент становится ясно, что всю жизнь мы гнались за миражами, а настоящее осталось позади.

— Конечно! Вы же видели: она лишние руки того… почикала. И кожу выбелила, чтобы от нас не отличаться.

— Хм… А хотите, Велетин, я кое-что о вас расскажу? Не бойтесь, ничего страшного. Просто я заметил кое-что любопытное.

Мальчик настороженно кивнул. Де Толль словно и не ожидал ничего иного, взял его запястье и оглядел браслет.

— Борхес, — задумчиво начал он, — некогда писал, что сюжеты бывают трех видов… Ну, сокровища мы отметем сразу. Оборона крепости тоже не про вас. А вот третий сюжет… Вы, сударь, местный уроженец и сейчас возвращаетесь домой. Угадал?

Велька почувствовал себя неуютно. Как тот догадался?

— Вот и фигушки! — запальчиво сказал он. — Что я здесь забыл? Я так, на несколько часиков. Детство вспомнить.

— Хорошо. Детство… Хм… Итак, Велетин Шепетов, родились вы на Лувре в две тысячи девятьсот девяносто первом в семье офицера. Отец ваш чином не то чтобы высок…

— Мой отец — генерал-майор Кобаль Шепетов. Начальник кадетского корпуса!

— Генерал-майор? — Брови инспектора удивленно поднялись. — Надо же!.. Ладно. Матушка ваша скорее всего… ну-ка дайте подумать… учительница, ясно… но чего? Физики?.. Математики?.. А! Геометрии.

— Угу. Два раза ха-ха. Она актриса. Луиза Асмодита, может, слышали?

— Да, да, припоминаю… Урожденная Трясогузкина, но все-таки бывшая учительница. А брат ваш, герой доминиона, погиб за год до вашего рождения. — Складки на лбу старика собрались гармошкой. — Осталось выяснить, откуда вы летите. Креси?

— Логично. Отец ждал от вас немыслимых подвигов, мечтал, что вы станете копией брата. А вы его постоянно разочаровывали.

В Велькиных глазах росло удивление. Браслет — всего лишь билет на космолайнер. Там нет и не может быть этой информации!

— Издеваетесь, да? — набычился он. — Вам кто-то рассказал!

— Да нет, зачем же рассказал… Просто я хорошо понимаю вашего отца. Кобаль Шепетов ведь неглупый человек. Он понимал, что в своем корпусе воспитает из вас неврастеника, слюнтяя или подлеца. Поэтому, когда вам исполнилось девять, отослал вас на Креси-3 в берсальерскую школу. Так?

— Школа хорошая, элитная, не чета иным.— Под «иными» де Толль явно имел в виду Луврский корпус. — Но два месяца назад к власти на Креси-3 пришли пацифисты и расформировали школу. Вы числились на хорошем счету, правда? Такой берет не каждому выдадут. Думаю, в кармане у вас карт-бланш со списком училищ. Лувр там тоже есть, но летите вы на Беренику — центральный мир с высоким индексом развития и хорошими перспективами для карьеры.

— Нет, друг мой, все гораздо проще… При каждой высадке у вас почему-то возникают сложности с таможней. Почему?.. Что-то вы там такое везете. Подождите, дайте догадаюсь… Вы с Креси, вы берсальер… А!.. Кажется, я понял. — Владислав Борисович сжал пальцы особым образом: — Это?

— А зачем? Не в смысле «зачем везете» — вещь полезная. Зачем с собой повсюду таскаете?

На Вельку было жалко смотреть. Все его тайны вмиг выплыли наружу.

— Я ему обещал. Елки-палки… Но как вы узнали?!

— Да очень просто, друг мой: я летел с вами на одном лайнере и навел кое-какие справки о пассажирах. Всегда так делаю. Вы же меня не видели, поскольку я почти не выходил из каюты. Что касается недостающих деталей, то вы мне их выдали сами. А теперь резюмируем: я о вас знаю многое, вы обо мне — ничего. Конспиратор из вас аховый, аналитик тоже. И как же вы собираетесь сражаться со шпионкой, титанидой асуров?

Крыть было нечем. Велька молчал, чувствуя, как уши и щеки наливаются жаром.

— Поэтому, юноша, я вам дружески советую: не лезьте в эту историю. Летите на Беренику, доучитесь. Скоро День Всех Жизней, вам выдадут карту рождений — и перед вами откроется весь доминион. А Лувр… Что Лувр? Маленькая пограничная планета, технически не очень развитая, с хилой биосферой и опасными соседями. Знаю, насмотрелся… — В голосе его прорезалась горечь: — Романтика вроде «серебра» в градуснике. Ярко, красиво, а нюхнешь — одна головная боль. На вашем месте я бы даже сходить здесь не стал.

— Думаю, «простом» дело не ограничится. Вот моя карточка. Если что-нибудь случится, переломите ее пополам. Я постараюсь вам помочь.

…Инспектор долго смотрел вслед ушедшему мальчишке. Что-то полузабытое шевельнулось в его душе. Старая мелодия — тревожная и бесшабашная одновременно, из тех, что волнуют и не дают покоя.

Тряхнув головой, де Толль отправился к лифтам.

Велька все-таки не утерпел и заглянул в зал ожидания. Дама никуда не делась. Она читала газету, по-прежнему держа ее за верхний край листа. Мальчишка мысленно дорисовал блондинке еще две руки. Картинка обрела завершенность: с четырьмя руками именно так газеты и читают.

«Ну и черт с ней, — разозлился он. — Что мне, больше всех надо? Вот повзрывает тут все, будут знать!»

За окном таяло облачко-бублик с оплывшей квадратной дырой посередине. Это от гравикабины, сердито подумал Велька. Когда луч прокалывает облако, след остается надолго. Понастроили ерунды всякой: вон облаку по-человечески пролететь не дадут!

Закинув рюкзак на плечо, мальчишка вышел на платформу. Вокзал парил в небесной синеве, и его тень качалась далеко внизу. Виттенберг отсюда открывался во всей красе. Уступами он спускался в долину; на горизонте выгибали спины кошки-сопки, искрами колола глаза река Таня. Вельке ужасно захотелось вниз — в беззаботную теплынь, в запахи луврской сирени и шум речных теплоходиков.

Интересно, а чего или кого ждет шпионка? Наверное, связного. Кто-то приедет за ней по трансконтинентальному пути.

«Я только гляну, откуда первый поезд и все, — успокоил себя Велька. — А дожидаться связного не стану. Что я дурак, что ли?» С этими мыслями он двинулся к расписанию.

На бетонном поребрике, на самом краю аэрожелоба, загорала девчонка. Велькиных лет, худенькая, с торчащими лопатками. Белое в горохах платье она кинула под себя, оставшись в красном купальнике. Из-под соломенной шляпки выбивался темно-рыжий локон; на щиколотке белел старый шрам. Девчонка читала, не замечая ничего вокруг. Даже того, что спина ее, икры и бедра покрылись багровыми полосами.

«Сгорит, дуреха, — мелькнула сочувственная мысль. — Будет ночью маяться… Предупредить надо».

Вот только как?.. На Вельку напала робость. Девчонки — они такие: проще с кинкаром разговаривать или прэта. Ляпнешь что-нибудь, потом сам не рад будешь.

Так и не решив, с чего начать, он обошел вокруг девчонки. Посмотрел расписание (первый поезд с Острова совсем скоро), к мостику прогулялся. Девчонка все так же лежала на солнцепеке. По-настоящему Велька сгорел лишь однажды, но раз этот запомнил на всю жизнь. И мазь регенерирующая воняет, и спину дерет… Бр-р-р!

Велька уселся рядом с рыженькой — рюкзак на колени, кирпич рядом. Почему-то бросить его было жалко. Книгу раскрыл. Книгу ему задали по внеклассному чтению: «Триста великих реинкарнаций».

— Смешно. — Девчонка подняла голову. (В Велькиной груди ухнуло, словно он улетел в пропасть на тарзанке). — Кирпич-то тебе зачем?

В девчонкиных глазах плавились золотистые искорки. И сами глаза цвета крыжовника. Вельке захотелось совершить что-нибудь особенное. Чтобы, например, напали асуры или кинкары, а он бы всех спас. И сам погиб героически… или нет, лучше не погиб. Лежал бы смертельно раненный у девчонки на коленях. А она бы ревела. И чтоб слезы на щеку — горячие, соленые.

— От одной знакомой. У них на планете принято кирпичи дарить. Это как признание в любви.

— Псих.— Девчонка повела плечиком и вновь уткнулась в книгу. Но тут же вскинула взгляд: — Слушай! Ты нездешний?

— Как это? — Девчонка заинтересованно приподнялась на локтях и почесала ногой под шрамом. Лицо ее при этом сделалось совсем детским.

— Я здесь родился. А потом уехал на Креси. Только там вулканы взорвались, пришлось спасаться.

— Бедненькие… Это ж целую планету — в клочья! — В девчонкиных глазах страх перемешался с восторгом. — Страшно было?

— Нет, не очень. Только лам жалко… У нас ручная лама была, по кличке Инна Игнатьевна. Я месяц есть не мог, так по ней скучал.

Велька и сам не знал, откуда берутся его фантазии. Нет, не подумайте, что он чокнутый! Сам-то он хорошо понимал, где правда, а где вымысел, но говорить всегда правду — это же так скучно! А девчонка, похоже, верила всему, что он говорил.

— Здорово! — Ее лицо осветилось восторгом. — Ты знаешь что? Меня Таей зовут. А еще лучше Та.

— Вел-ле-тин, — повторила Тая. Получилось почти по-китайски. — А ты теперь у нас жить будешь?

— Нет. У меня дедушка — губернатор Береники. — Велька наконец собрался с духом: — Та, у тебя спина… ну…

— Знаю, — отмахнулась она. — Это я специально сгорела. Послезавтра с теткой в церковь ехать. У них Разговение Аншлагово. Бя-я! — Тайкино лицо сморщилось. — Придурки. Лучше уж дома посидеть. И вообще, — она доверительно придвинулась, — я сгораю на раз-два-три. Не веришь? Смотри! — Та оттянула тесемку купальника, показывая молочную полоску кожи. — Видел? А теперь здесь смотри. И всего за какой-то час. Это потому что я рыжая.

Та уселась в позе русалочки, набросила на плечи платье.

— Ноги подбери, — посоветовала. — Уже поезд слышно. Раззявишься — порвет или под желоб затянет.

— Ага, затянет, — насупился Велька. — У меня реакция — знаешь какая?!

Ноги он все-таки поджал. Реакция реакцией, но «Дракон Воды» под два маха1 выдает. Если честно, Та, загоравшая на краю желоба, тоже рисковала. Не сработает автоматика и… Как-то ребята из рыбачьего поселка показали Вельке Царя Долины. Это игра такая: надо набросать в желоб асбестовых гекконов и травяков и смотреть, кто выживет. Можно еще маленькую паутицу, но ее поймать трудно. А так она всех на раз сожрет.

Глубина желоба метра два; ящерицы, до прихода поезда не успевшие выбраться наружу, так и остаются на бетонке красно-зелеными плевками. Пена эта потом долго снилась Вельке по ночам. Получалось, что зверье автоматика не защищала. В этом было что-то обидное и несправедливое.

Та скинула шляпку и, наклонив голову, растрепала волосы.

— Реакция, говоришь… Ладно. Отвернись, пожалуйста.

— Ну отвернись, отвернись. Я одеваться буду.

Велька покорно отвернулся. Краем глаза он подглядывал за Тайкиной тенью. Надо же ему куда-то смотреть, правда?.. А на тень ничего, можно. Да и ничего особенного там не происходило. Ну, платье через голову накинула, ну с застежкой повозилась… И к чему все эти церемонии?

К чему он понял слишком поздно. Тайкина тень вдруг прыгнула к нему. Голове стало непривычно легко и холодно.

— Отними, растяпа! — Тая помахала беретом у него перед носом. — Реакция у него!..

Велькину реакцию она недооценила. Мальчишка выхватил берет так ловко, что она чуть не растянулась на бетонке.

— Ты чего?! — Та жалобно захлопала ресницами. — Я же только глянуть!

— Попросить надо было, — сказал Велька сердито.— Его же не просто так. Это подвиг совершить надо!

Девочка посмотрела на курсанта с уважением:

— По-одвиг? — протянула она. — Можно посмотреть?

Не дожидаясь ответа, она нацепила берет и со всех ног припустила к витрине — смотреться. Велька ревниво смотрел вслед. Ему было досадно: и что попался как первогодок, и что выказал себя жадиной. Правда, потерять берет — это хуже, чем автомат в бою потерять. Это потом хоть людям на глаза не показывайся.

Тем временем желоб тонко зазвенел: приближался поезд. У горизонта вспыхнула, наливаясь огнем, радуга силового поля. Из нее проклюнулась синяя драконья морда — кабина. От Виттенберга ходило шесть поездов: «Дракон Огня», «Дракон Воды», «Дракон Воздуха», «Молот Запада», «Левиафан» и «Пикачу». Вот этот — «Дракон Воды». Синие чешуйки гребня, колонны, многослойная крыша (чтобы скрыть нулификаторы инерции).

Если Велька прав, на этом поезде едет связник шпионки. Хоть бы одним глазком глянуть!

Девчонка подбежала к курсанту. Берет ей ужасно шел. Темно-рыжая прядь, выбивавшаяся из-под края, придавала Тайкиному лицу боевое выражение. «Словно Мононоке из мультика»,— подумал мальчишка.

— Вель, слушай… — Та сложила руки лодочкой у груди. — Сфоткай меня, а? Пожа-алуйста!

«Дракон» зашипел, выпуская облака пара. Силовые поля, сглаживающие турбулентность воздуха, колебались, словно асфальт жарким июльским днем. Когда в них появятся золотые искры, а окна станут прозрачными, поезд раскроется и выпустит пассажиров. Потом постоит минут семь — и в путь.

Та кивнула и, приплясывая от нетерпения, принялась рыться в сумочке. Наконец вытащила дешевенькую «мыльницу»:

Велька честно отступил к самому зданию вокзала. Фотоаппарат попался паршивенький: ни текстурокоррекции, ни «динамичного кадра» (это чтобы человек на карточке получился живым, а не куклой с выпученными глазами). При каждом нажатии аппарат выдавал резкую барабанную дробь.

Двери поезда раскрылись. На перрон высыпали пассажиры — те, что ехали в Виттенберг поразвлечься, и межпланетники, которым предстоял перелет на орбитальный вокзал.

Велька краем глаза наблюдал за пассажирами. Вот оживленно галдят мальчишки в одинаковых бело-синих футболках. С ними мужчина лет двадцати пяти — тренер, наверное. Вот старик с лицом словно маска горестного божка из театра «но». Добродушные толстухи в цветастых платьях, с ними — лопоухий пацаненок в штанах цвета хаки. А вот…

— Давай фотик. — Тая потянула мыльницу из рук Вельки. — Быстрее, они скоро… ой!

Из вагона спускался офицер лет сорока пяти. Подтянутый, щеголеватый, с узким волчьим лицом и седыми усами. Велькин кирпич лежал как раз у него под ногами. Сапог оскользнулся на щербатой грани и…

Фотоаппарат затрещал, фиксируя кадр. Блок ситуационного поиска в нем был.

— Бежим! — выдохнула Та в самое ухо. — Это Аленыч!

Кто такой Аленыч, Велька не знал, но ориентировался быстро. Схватил Таю за руку и потащил в зал ожидания.

— Сюда! — толкнул к щиту голорекламы. Над головой закачались веера финиковой пальмы.

— Ничего. Если Аленыч узнает, что я здесь, а не дома…

Мысль, что человека — девчонку! — можно ударить за какую-нибудь провинность, в голове никак не укладывалась. Велька заранее возненавидел усача.

— Батя мой, — и добавила непонятно: — Теткин муж. А нас точно не увидят?

— Точно. Я здесь как-то часа три просидел. Рядом ходили, не нашли.

…Три не три, но минут сорок вышло. В те времена среди мальчишек Острова ходило поветрие: все играли в зоську. Это такая свинчатка, обшитая мехом. Ее надо подбрасывать внутренней стороной стопы, не давая упасть на землю. Встречались мастера, что по нескольку сотен раз выбивали. И с колена могли, и с плеча… Демка-придурок вообще головой играл.

У Вельки своей зоськи не было: свинец на дороге не валяется. Добыть его можно было из набора «Юный инженер». Пацаны курочили игрушечные аккумуляторы, выламывая пластиковые рамки с драгоценными свинцовыми решетками, потом уходили на дальний конец Острова плавить добычу.

Тогда-то и случилась эта история… Вместо обещанного на день рождения «Юного инженера» отец подарил набор обучающих мультимедийных программ по военной истории. Хорошие программы: с ролевыми сценками, со всеми битвами древности от Пунических войн до Конфликта семидесяти парсеков. Часть возможностей открывалась после дополнительной регистрации. Их генерал Шепетов обещал дать, когда его сын начнет учиться и станет достоин памяти брата.

Вот тогда-то Велька и забился с горя под пальму.

— Смотри, смотри, входит! — испуганно зашептала Тая, прижимаясь к Вельке. — Ой! Я же обещала — дома, с теткой… Что будет!..

От Таи пахло одуванчиковым молоком и самую капельку жасмином. И еще как-то особенно по-девчоночьи. Рядом с ней хотелось быть сильным и уверенным, как Джек Наваха из фильма «Не бойся, ты со мной».

— Тс-с! — успокаивающе прошептал Велька. — Тихо. Все в порядке, смотри!

Сквозь листву виднелся переливчатый бок мундира. До курсанта донеслось:

— Смотрю в небо, команидор. Наконец-то я вас дождалась.

Велькино сердце подпрыгнуло. Асурское приветствие! И обращение «команидор» — не вспомнить где, но он его определенно слышал. Не обращая внимания на испуганное шипение Таи, мальчишка пополз к краю кадки.

Так и есть! Шпионка вышла навстречу офицеру.

— Долго ждали, Майя? Пусть меня простит богомол, а не вы. Я опоздал, и нет мне прощения.

— Оставьте, команидор, — отвечала великанша. — Я могу ждать сколько потребуется. Давайте зайдем в «Котлету котлет», я съем что-нибудь.

Над пальмой завертелся рекламный значок «Ессентуколы». С мультяшным чпоком из пола выскочили голографические горы и секвойи. Ударил фонтан, и оперная дива в кокошнике запела:

Забыв об осторожности, Велька высунулся из-под пальмы.

— Боюсь, вы будете разочарованы, — услышал он.

— Не думаю. Я сделаю западное лицо, ладно? Мне приходилось есть даже кры…

Конец фразы потонул в гомоне рекламы. Велька решил, что пусть это будет слово «крыс». Он толкнул девочку локтем:

— Нет, что ты! — сообщила она испуганно. — Я ее даже не знаю. Алексей Семенович сказал, что на полигон едет. Думаешь, чего я в город-то утекла?

Тут разговоры пришлось прекратить, потому что парочка направилась в «Котлету вечности». Подслушивать стало труднее. Хорошо хоть, реклама закончилась. Аленыч подошел к стойке ресторана и купил асурское национальное блюдо реблягу-аши. Что это такое, словами объяснить трудно, но название говорит само за себя.

— Фу, гадость какая, — сморщилась Та. — И она это есть будет?

Оказалось, с большим удовольствием. Кроме реблягу-аши, повар принес небольшую деревянную шкатулку. Майя показала ее офицеру и принялась что-то объяснять.

— Ага. В следующем рождении будет. Когда тетка Фрося узнает, что Семеныч ей реблягушек покупа… Ой!

Тая не ответила. С перрона выходили мальчишки в незнакомой курсантской форме. С первого взгляда ясно: военные, но ни на берсальеров, ни на кадетов не похожи. Тая смотрела на них отчаянными глазами.

Вместо ответа девочка шмыгнула носом. На руку упала горячая капля, и Велька испугался:

К счастью, вновь включилась реклама, и Тайкины всхлипывания никто не услышал. Пока Велька неумело утешал девчонку, Алексей Семенович и Майя расплатились и ушли. В окно было видно, как к платформе прибыл «Левиафан» — огромный, горбатый, в золотой чешуе. На нем парочка и уехала.

— Ну все… — протянула Та, провожая «Левиафана» взглядом. — Спасатели, блин. Шлюпки на воду… Ох, как я все испортила…

— Я должна была проследить кое за кем. И предупредить наших. А теперь все, я их упустила… Тиллю конец.

— Так давай их догоним! Вряд ли они далеко ушли. Город я знаю, куда они могли направиться — догадаюсь. Это же просто.

— Правда?! — Тайкино лицо просветлело. — Ой, спасибо тебе! Только подожди, я позвоню кое-кому. Я быстро.

Тая достала из сумочки опаловый браслет-мобилку и отщелкала номер.

— …Ага, Дим, — донеслось до Вельки. — Да. Уже… Ну не знаю я! Честно. Ждала, ждала… Ага. Дим, я не знаю! Это ваши дела, военные.

Во время разговора Велька деликатно смотрел в сторону. Времени много, думал он, целых четыре часа. Найти этих пацанов, вернуться… Виттенберг — город небольшой. А оставлять девчонку в беде — ой, нехорошо!

Спрятав браслет, Тая легонько похлопала Вельку по плечу:

11 Мах равен скорости звука, то есть около 340 м/с.