Александра Руда
Родовой кинжал
Посвящается моему дедушке Михаилу Александровичу Чеботову
1
Устройство на работу — такой процесс, который не всякий может и пережить.
Мила Котовенко в разговоре с няней
Я сидела на длинной твердой лавке в глубине огромного, обшарпанного Зала Собраний, битком набитого народом. Рядом со мной громко сопел тролль, сбоку толкался гном, которому за спинами ничего не было видно, поэтому он то и дело привставал, отчего его коротенькая и редкая бороденка смешно топорщилась. Впереди на лавке, словно на королевском троне, восседал эльф — длинные, струящиеся золотистые волосы, расчесанные волосок к волоску, и неимоверно гордая осанка могли принадлежать только этой расе.
На сцене, перекрикивая шум, надрывался королевский герольд. Он провозглашал новый указ, согласно которому с сегодняшнего дня учреждалась новая служба королевских гласов. Я не знала, как жречество позволило королю назвать своих служащих как посланников богов, но, скорее всего, они просто махнули на его величество рукой. Королевские гласы должны были нести в отдаленные провинции волю нашего Умнейшего и Великолепнейшего величества. Это должно было свидетельствовать о том, что Вышеслав Пятый неустанно заботится о своих подданных. Но на самом деле причина была совсем в другом. Распоясавшиеся за десятилетнюю вялотекущую войну с нечистью, которой наш король был полностью увлечен, некоторые регионы королевства перестали платить большую часть налогов, завели свои порядки и стали поговаривать об автономии. Что творилось в приграничных регионах, не знал вообще никто в столице.
Собирать налоги и приструнить наиболее активных бунтовщиков с помощью армии для прохудившейся государственной казны было делом совершенно неосуществимым, поэтому король решил пойти мирным путем, заодно узнав от посланников о том, как обстоят дела по всей стране и где находятся очаги непокорности. Каждая группа гласов должна была не только инспектировать зарвавшихся местных аристократов именем его величества, но и составлять путевые заметки, призванные заново познакомить Вышеслава Пятого с собственной страной.
Как только герольд перешел к практической части приказа, то есть начал разъяснять принцип набора групп гласов и их обязанности, громко сопящий тролль не выдержал и разразился непрерывным чиханием. На него зашикали, но он не мог остановиться, разбрызгивая слюну на окружающих и не обращая внимания на протянутый мною носовой платок. Из его глаз текли слезы, он отчаянно тер нос, но приступ все не прекращался.
— Прекрати, не слышно ничего! — Кто-то из задних рядов огрел тролля по голове рукояткой топорика.
Мой сосед взревел и подскочил на ноги.
— Как я могу перестать, когда от него воняет! — Он ткнул толстым пальцем в спину эльфу.
Эльф медленно повернул голову и смерил тролля таким презрительным взглядом, что у меня кровь в жилах застыла.
Но на чихающего страдальца это не подействовало.
— Че зыришь? Надухарился, как шлюха в борделе, и воняешь теперь. А я чихаю!
Небрежным жестом отбросив на спину длинные волосы — в воздухе повеяло легким цветочным ароматом, — эльф молча прикоснулся длинными пальцами с прекрасным маникюром к кинжалу. Тролль пошарил у левого бедра, забыв, вероятно, что мечи, секиры, луки и алебарды были предусмотрительно отобраны парочкой мрачных стражников на входе, а все оружие поменьше было оставлено только под честное слово, что применяться по назначению не будет. Громиле, за неимением оружия, пришлось сжать кулаки и приступить к моральной атаке.
— Вонючий остроухий! — завопил он совершенно не оригинально.
— Я бы ответил тебе, — надменно сказал эльф, — но боюсь, ты не поймешь. Ты слишком туп для того, чтобы понять Сына Леса.
— Туп? — Тролль побагровел и разразился длинным потоком ругательств на эльфийском.
Судя по ошарашенному лицу эльфа, такое владение речью Сынов Леса для него стало сюрпризом. Он сначала побледнел, потом позеленел, а потом, начиная с острых кончиков ушей, налился краской и выхватил кинжал.
— Проклятые шляки! — пролепетал гном и нырнул под скамейку.
Я не думала, что скамейка может послужить достаточным укрытием, поэтому отодвинулась от воинственной парочки на максимально возможное расстояние, прижавшись к молодому магу в длинной серебристой мантии.
— Не бойся, — прошептал он, с готовностью обнимая меня за плечи. — Я тебя не дам в обиду.
— Правда? — Я скептически посмотрела на худенького парня. Но в моей ситуации выбирать не приходилось, какая-никакая, а защита. — Спасибо вам большое. Мне так страшно!
Когда я шла на это собрание, надеясь получить работу, то никак не думала, что это будет опасно для жизни. Никогда не хотела умереть от случайного удара разгневанного тролля, у которого аллергия на духи.
— Ха! — сказал молодой маг, приосаниваясь и расправляя плечи. — Со мной тебе нечего бояться. Сейчас я сделаю такой щит, который выдержит любой удар!
Он взмахнул рукой, и… небольшой огненный шарик сорвался с его пальцев и пропалил проплешину в курчавой шевелюре тролля, который соревновался с эльфом в метании злобных взглядов.
— Ой, — пискнул маг. — Ошибся…
— Ах ты, гаденыш! — Тролль нашел на ком сорвать раздражение и не напороться при этом на кинжал. Он замахнулся ручищей на мага.
На этот раз я уже, не раздумывая, нырнула под лавку.
— Он его убил? — боязливо спросил гном, мой бывший сосед, не уточняя, впрочем, кого он имеет в виду.
— Пытается, — ответила я.
Над нами раздавались крики и звуки драки. Кто-то пробежался по скамье туда-сюда, чье-то тело рухнуло на пол. А потом еще одно. Несколько голосов заревели: «Наших бьют!» — и звуки драки стали куда насыщеннее.
— Моя мама надеялась, что я найду себе спокойную работу, — вздохнул гном. — Персиваль.
— Простите? — удивилась я. Мне послышалось, что гном назвал свое имя, но Персиваль никак не может быть его именем. Гномы так не называют своих детей!
— Мое имя — Персиваль. Меня так мама назвала, чтобы у меня была особая судьба. Теперь я понимаю, что зря, — сказал гном и вдруг пронзительно, как щенок, заскулил.
Отреагировать на этот странный звук я не успела, потому что под лавку заглянул тролль, которого раздражал эльфийский запах. Его широкую физиономию украшала свежая царапина.
— Кто это пищит и мешает махаться? — возмутился он, и не успела я глазом моргнуть, как гном Персиваль толкнул меня в спину — как раз навстречу ручище тролля.
Тот недолго думая схватил меня и вытащил из-под лавки. Как ни было страшно, я твердо выдержала взгляд маленьких прищуренных глазок. Несколько ударов сердца мы смотрели друг на друга под аккомпанемент раздражающего верещания из-под лавки, и вдруг тролль отвел взгляд.
— Ты эта… ща как дам, чтобы знала, — пообещал он, но не замахнулся.
Я молча ждала, не сводя взгляда с его физиономии, хотя никакого желания разглядывать низкий лоб, кустистые брови, нос картошкой, пухлые губы в обрамлении недобритой иссиня-черной щетины у меня не было. Но покажешь свой страх — проиграешь, это вложили мне в голову очень давно.
— Отпусти девушку, — раздался за моей спиной мужской голос с легкой хрипотцой.
Взглянув на обладателя этого голоса, тролль как-то сразу спал с лица, отпустил меня и даже погладил по голове своей ручищей.
— Я эта, капитан… Я ж ничего… я только так… — И я не успела пикнуть, как тролль аккуратно посадил меня на лавку и даже поправил юбку у меня на коленях. — А от эльфа воняет! А гном пищит!
— Драниш, — со вздохом сказал капитан, — я тебе что говорил?
Теперь я имела возможность взглянуть на моего спасителя. Это был высокий мускулистый молодой человек. На нем была потрепанная кожаная форма с нашивками капитана королевской армии. Голова его была обвязана бинтами.
Я взглянула ему в лицо и обмерла. Я прекрасно знала эти высокие скулы, большие глаза, нос с легкой горбинкой, идеальные губы и твердый подбородок, появившиеся на свет в результате долгой и кропотливой работы по скрещиванию отпрысков благородных Домов. Эту изящную, утонченную мужскую красоту ни с чем не спутаешь. Холодный взгляд светлых серебристо-серых глаз и кинжал с серебряной рукоятью в простых кожаных ножнах только подтвердили мое предположение.
Как же я не любила таких мужчин! Холодных. Жестких. Равнодушных к человеческим жизням. Не поддающихся эмоциям. Всегда следующих правилам. Невероятно богатых. Желанных женихов для каждой более-менее благородной девушки.
Что аристократ делает в этом грязном зале, да еще и в форме армейского капитана? Ведь владельцы короткой фамилии никак не могли быть чином ниже генерала! И на бастарда он не похож…
— Вы не пострадали, сударыня? — спросил он, чуть наклонив голову и пристально меня рассматривая.
— Нет, спасибо, — ответила я, машинально опуская глаза.
— Хорошо. — Капитан наклонился и извлек из-под скамьи гнома. Легко встряхнув его за плечи, благородный толкнул Персиваля на скамью и негромко приказал: — Молчи.
Как ни странно, это подействовало мгновенно. Впрочем, почему странно? Этих людей учат приказывать с рождения, а капитану сейчас на вид около тридцати лет. Было время достичь совершенства.
— Помни, Драниш, что я тебе сказал, — спокойно, словно заказывая чай в таверне, сказал аристократ.
— Да, капитан, — уныло подтвердил тролль.
Я огляделась вокруг. Солдаты, довольно перекликаясь, по всему залу растаскивали дерущихся, от души награждая их пинками и зуботычинами. Драчуны отмахивались и огрызались, впрочем сопротивления не оказывая: всем собравшимся нужна была работа.
Королевский герольд, стоящий на сцене, чуть ли не с умилением смотрел на происходящее, сложив руки на груди. Когда порядок был окончательно восстановлен, он громко произнес:
— Королевский указ о создании службы гласов еще раз подчеркивает глубину прозорливости его величества. Ибо он распорядился создать группы посланников из представителей различных рас.
— Что? — выдохнули сотни глоток слушающих.
Солдаты напряглись, но публика оказалась понятливой и больше не рисковала целостностью носов и зубов.
— Для улучшения отношения между расами вы будете работать вместе! — Герольд обвел зал сияющей улыбкой. Он явно был счастлив, что у него уже есть работа. — Сегодня ваши будущие начальники сформируют группы на основании анкет, и завтра вы узнаете тех, с кем вам придется провести вместе полгода.
— Почему вместе? — спросил кто-то из задних рядов.
— Потому что, — терпеливо пояснил герольд, — группа гласов будет отправлена в глубь страны в отведенный вам сектор. — Он помолчал и с нескрываемым удовольствием добавил: — И вы будете работать каждый день, без выходных.
Не слушая возмущенных воплей, герольд скрылся, а солдаты принялись выталкивать нас из зала. Гном по имени Персиваль попытался незаметно прошмыгнуть мимо. Я тихо сказала ему вслед:
— Только последний трус выталкивает женщину навстречу врагу.
Гном замер. Плечи его опустились, он ничего не ответил и побрел к выходу.
— Простите, сударыня. — Меня тронул кто-то за плечо. Я обернулась и ахнула.
Это оказался молодой маг, у которого не получилось сотворить щит, правда, узнала я его не сразу. Правая сторона его лица была сплошным кровоподтеком, отчего левая сторона перекосилась. Все это выглядело ужасно.
— Я не смог защитить вас, — уныло сказал маг.
Мне стало его жаль.
— Кажется, мы были на «ты», — улыбнулась я. — Мое имя — Мила. А твое?
— Есень, — сказал он и осторожно скривил рот. Наверное, это должно было означать улыбку.
— Тебе же больно, а мы тут стоим! — воскликнула я. Меня никогда не били по лицу, поэтому я могла только представить, каково это. — Пойдем, я знаю, что нужно сделать.
Есень кивнул и покорно пошел вслед за мной.
Мы зашли в трактир неподалеку от Зала Собраний, и я попросила льда. Весна только вступила в свои права, и поэтому в погребе у трактирщика хранилось огромное количество ледяного запаса.
— Прижми лед к щеке, полегчает, — велела я, прикасаясь пальцами к виску Есеня.
Немного напряглась и почувствовала, как нагрелись и начали покалывать подушечки пальцев. Молодой маг зашипел сквозь зубы.
— Ты магичка? — спросил Есень, пытаясь отвлечься от неприятных ощущений.
Я медлила с ответом, стараясь не растерять концентрацию. Целительство никогда толком мне не давалось.
— Не совсем. — Наконец-то я удостоверилась, что контакт с пациентом не разорвется, и смогла говорить. — Только что закончила краткие Магические курсы.
— А-а-а, — протянул молодой маг с оттенком презрения.
Маги, обучающиеся в университете положенные шесть лет, всегда кривились, как только видели в коридоре серебристую куртку «курсовика» — мантии нам были не положены по статусу. Я уже давно привыкла к такому отношению, поэтому не обиделась.
— Почему ты не пошла учиться в университет? — спросил Есень, продолжая морщиться — одновременно обезболивать и заживлять я не могла, а сам маг, видно, не обладал достаточным опытом, чтобы исцелить себя самому.
— Мне нужен был диплом, и как можно быстрее. — Я не видела смысла это скрывать.
— Зачем? — удивился Есень. — Ты хочешь быть сельской ведьмой, которая только и знает, как заговаривать прострелы и отгонять простейшую нежить?
— Я хотела пойти на войну с нечистью. А она закончилась на две недели раньше, чем я получила диплом. — Горечь и разочарование все-таки прорвались в голосе, и на меня с удивлением оглянулись посетители за соседним столиком.
Вся моя жизнь последние два года была направлена на то, чтобы пойти на эту проклятую всеми дрыхлями и чахами войну с соседним государством нечисти. А она внезапно закончилась. Вот так. Десять лет воевали; на этой войне обогатилось и покрыло свое имя славой или позором огромное количество народа, а как только я была готова записаться в ряды доблестной королевской армии, война закончилась, разбив все мои мечты и оставив незаживающую рану в сердце.
Вот поэтому в это далеко не прекрасное утро я оказалась на грязной лавке в Зале Собраний, оставив свою анкету вербовщику. Мне нужна была работа, и как можно быстрее.
— На войну? — Есень некрасиво открыл рот. — Ты — и на войну?
— Да, — спокойно ответила я.
— Но… такая девушка, как ты, — и на войну? Я не понимаю…
Я молча пожала плечами. Объяснять новому знакомому ничего не хотелось. Конечно, очень худая, даже тощая — в последние годы мне редко приходилось есть вдоволь, — и к тому же невысокая, я не выглядела, как воительница-степнячка, которая научилась стрелять из лука раньше, чем ходить. Да, откровенно говоря, я вообще не выглядела воительницей, даже начинающей. Но вербовщики нигде и никогда не указывали, что при приеме в войско существуют какие-то ограничения. Брали даже увечных и слепых — работа всегда найдется.
Конечно, я категорически не хотела идти в пехоту, в которую брали всех без разбора, и бесславно закончить свою жизнь в кратчайшие сроки, послужив «мясом» во время какой-нибудь военной операции, или сидеть сиднем при штабе, разбирая многочисленные бумажки, рапорты и донесения. Поэтому пришлось пойти на краткие Магические курсы, чтобы, имея диплом, получить хоть какую-то приличную должность в армии.
А война тем временем закончилась, потому что король обнаружил пустующую казну, увлекся созданием новой службы посланников и не хотел больше воевать. Ошалевшая от подвалившего счастья нечисть безропотно подписала мирный договор, а армия получила передышку перед наведением порядка в стране.
— Я тоже хотел пойти на войну, — признался молодой маг. — Даже университет бросил. Хотел опыта набраться, чтобы покорить свою любимую. Она — самая лучшая студентка у нас на курсе, а я… я все время заклинания путаю. Записался в войско, собрал вещи. А потом вербовщик приказал явиться к Залу Собраний. Я неудачник. И чем я теперь поражу Цаю?
Он шмыгнул носом.
— Сочувствую, — сказала я мягко.
— А давай подойдем к капитанам, — загорелся идеей Есень, и сразу печаль ушла из его глаз, — которые формируют команды. И попросимся в одну группу!
— Не думаю, что это хорошая идея, — ответила я после некоторого раздумья. — Ты же слышал, что сказал герольд: группы будут межрасовыми.
— Не слышал, — признался маг. — У меня так в ушах звенело после удара, что я ничего не слышал. Ну и кулак у этого тролля! Так это что, значит, я буду в одной группе с эльфом?
— Ты не любишь эльфов? — Я убрала пальцы от его виска, выбросила остатки льда и критически осмотрела полученный результат. Далеко не идеально. Зато опухоль спала и багровый кровоподтек превратился в желтый.
— Я к ним равнодушен, а вот Цая — нет. — Молодой маг осторожно ощупал лицо, поводил изнутри по щеке языком и, кажется, остался вполне довольным результатом. — Представляешь, я попрошу ее прийти, когда мы будем отправляться в провинцию или приграничье, куда нас там пошлют, а она увидит в моей группе эльфа. Угадай, на кого она будет смотреть?
Есень пригорюнился, катая по столу шарики из оставшихся после предыдущих посетителей крошек. Я посчитала свое присутствие лишним и тихо ушла. Молодой маг меня не остановил, полностью погруженный в свои мысли.
В крохотной съемной квартирке в мансарде доходного дома меня ждала няня. Она сидела на табуретке возле открытого окошка и вязала мне толстый свитер, что-то тихо напевая.
Няня была рядом с самого моего рождения и, сколько себя помню, всегда что-то пела. Петь она перестала год назад, когда я поступила на краткие курсы, чтобы пойти на войну. Она не отговаривала меня, просто перестала петь, и это действовало хуже слез и уговоров. Последнее время я держалась изо всех сил, обещая себе, что буду посылать ей все жалованье, пусть она купит себе платье и набор кастрюль, о которых давно мечтала.
А потом война закончилась, и няня снова начала петь. Теперь меня это раздражало. Она могла бы и не так явно выражать свою радость оттого, что все мои планы рухнули.
— Цыпленочек! — Няня обернулась и расплылась в улыбке, после которой мне всегда хотелось упасть к ней в объятия и спрятаться на объемистой груди от всех невзгод. — И как королевская служба?
Я решила не посвящать няню в то, что на собрании случилась драка, зачем лишний раз волновать старушку, и сказала, стараясь подавить волнение:
— Завтра нас будут распределять в межрасовые группы для лучшего сплочения народов королевства. — Брови няни удивленно приподнялись, но она ничего не сказала. — Интересно, кто попадется мне?
— Главное, чтобы у них был хороший характер. — Няня ласково погладила меня по щеке. — Не беспокойся заранее, цыпленочек, все равно ты ничего не изменишь. Только спать будешь хуже.
Завтра наступило быстрее, чем я думала. Вот я только-только заснула под привычное бормотание молитвы, в которой няня просила всех известных богов позаботиться об ее цыпленочке, а уже она будит меня нежными прикосновениями к плечу, а из кухоньки доносится запах свежеиспеченных булочек с корицей.
— У тебя все будет хорошо, — сказала няня на прощание. — Я в этом уверена. Я сегодня молилась всю ночь. И даже Эйвиллиниели, и Велунду, и Пахану тоже молилась, чтобы они присмотрели за жеребьевкой и в твою группу кто зря не попался.
— Няня… — сказала я строго, в который раз сожалея, что няня всегда присутствовала на моих уроках, внимательно слушая наемных преподавателей. Иногда мне казалось, что она знает куда больше, чем я. — Не утруждай богов других рас заботами обо мне. Ты думаешь, им мало заботы со своими подопечными?
Няня поджала губы.
— Ну не знаю, — сказала она тоном «конечно, конечно, куда там старой глупой няне до понимания мировых процессов», — тролли своего Пахана поминают только в выражениях, которые приличным людям и знать-то стыдно, не то что произносить. Думаю, Пахану будет приятно, если кто-то к нему обратится по-хорошему.
— Ты уверена, что он понимает литературную речь? — усомнилась я.
Глаза няни блеснули. Она поняла, что в этом споре победила.
— Он мог понять интонацию, — сказала он тоном знатока, к которому боги каждый день заходят на чашечку чая.
Когда я пришла на следующий день в Зал Собраний, то обнаружила, что народа там было вполовину меньше, чем вчера.
— Испугались, придурки, что их с остроухими спать заставят, — презрительно сказал тролль Драниш, который, расталкивая окружающих, сел рядом со мной и кивнул в сторону пустых лавок. — А мы не боимся, правда, подружка?
— Подружка? — изумилась я.
— Мы теперь будем вместе! — Он хлопнул меня по плечу так, что я пригнулась и ойкнула. — А че, ты против?
Я же говорила няне, что не нужно молиться Пахану!
— Группы ведь еще не сформированы, — с надеждой сказала я.
— И че? — удивился тролль. — Я же хочу быть с тобой вместе. Кто против?
— Почему, — спросила я расстроенно, — ты хочешь быть со мной?
— Я же тебе понравился, — гордо сказал тролль.
— Понравился? — Я пыталась понять, какое мое действие навело его на эти мысли, но тщетно.
— Вона как ты на меня вчера смотрела! Ну когда я тебе по морде дать хотел. Я и не дал поэтому. Потому что любовь! — Тролль поднял вверх толстый указательный палец, похожий на сардельку.
Я прижала ладони ко рту, борясь одновременно со смехом и ужасом.
— Я тебя теперь никому не отдам! — грозно заявил Драниш. — Кто хочет ударить эту вот? Ну кто?
Окружающие нервно заерзали и отодвинулись от нас подальше.
— Я хочу. — С другого конца скамьи поднялся тролль. Он был крупнее Драниша, и его физиономия была украшена большим количеством шрамов.
— Только через меня! — набычился Драниш, сжимая кулаки.
Мне хотелось раствориться в воздухе, взлететь к Пресветлым Богам или даже провалиться сквозь землю, — соседство дрыхлей и чахов сейчас казалось мне предпочтительнее, чем два злобных тролля.
— Ну тебя, Драниш, связываться тоже, — миролюбиво сказал большой тролль. — Я же не знал, что она твоя.
— Моя-а, — любовно пропел Драниш. — Косточки тоненькие, как у курочки, так бы и сломал. И сама такая, как веточка… Хрусть — и нету. Но не буду! Потому что любовь.
Он снова значительно поднял толстый палец. Окружающие посмотрели на меня с нескрываемым состраданием.
— Я буду молиться за тебя, — еле слышно сказал эльф, сидевший на соседней лавке.
— Правильно, — одобрил услышавший тролль, прижимая меня к своему боку. — Молитвы, они никому не помешают.
— Отпусти, пожалуйста, — строго сказала я. — Так на людях вести себя нельзя. Ты испортишь мне репутацию.
— Ну ладно, че уж там, — почему-то смутился Драниш, но отпустил. — Как тебя зовут?
— Мила Котовенко, — сказала я, с тоской понимая, что от тролля уже не отделаешься.
Тролль кивнул, поднялся со скамьи и оглядел соседей. Все быстро отвернулись и сделали вид, что заняты. Драниш одобрительно осклабился и утопал, безжалостно наступая на ноги тех, кто не успел вовремя убраться с его дороги.
Я сидела на скамейке в одиночестве, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид.
На сцену вышел какой-то старый воин с протезом вместо ноги, развернул длинный список и принялся выкрикивать фамилии и номера групп. Я терпеливо ждала, глядя, как будущие королевские гласы расходятся по своим группам.
В конце концов зал почти опустел. А своей фамилии я так и не дождалась.
— Простите, — окликнула я ветерана. — Про меня, кажется, забыли. Моя фамилия…
— Нет, не забыли. — На сцену вышел давешний капитан, обладатель хрипловатого голоса. — Вы все поступаете в мое распоряжение. Садитесь поближе.
Он уселся на край сцены и свесил длинные ноги в потертых кожаных штанах и высоких шнурованных сапогах. Сегодня он снял повязку с головы, и длинные волосы, выгоревшие до непонятного цвета, но темные у корней, опускались до середины груди, заплетенные в тугую толстую косу, перехваченную шнурком. В зале появился Драниш и приветственно помахал мне рукой. А потом уселся перед капитаном и уставился на него с выражением немого обожания на лице.
Ничего не поделаешь, значит, мне не избежать общения с благородным, как бы мне этого ни хотелось. Я направилась к первому ряду, на котором сидели два худых парня — коротко стриженный и длинноволосый. Я села, повернулась к соседу, чтобы поздороваться, и изумленно застыла. Острые уши с удлиненными мочками. Большие миндалевидные глаза. Длинный тонкий нос на овальном лице — кажется, это был эльф. Но черные волосы, отливавшие синевой, заплетенные в десятки косичек и украшенные выбеленными человеческими косточками? Бусы из засушенных пальцев? Угрюмое выражение лица? Черная одежда? До этого момента я считала, что черноволосых эльфов не существует в природе. Да и стиль одежды у них определенно другой, и волосы никогда не заплетены целиком, струясь по спине шелковистым водопадом даже во время битвы. Странный парень. Я с трудом подавила желание отодвинуться от него подальше — решила, что это будет невежливо.
Капитан негромко хлопнул ладонями по сцене и сказал:
— Начнем. Меня зовут капитан Ярослав Волк, я буду руководителем этой группы королевских посланников.
Я чуть не застонала в голос. Из всех благородных, которые будут руководить группами, мне повезло попасть к самому холодному, надменному и жестокому типу. Все, что я когда-либо слышала о Волках, и конкретно об Ярославе, было окрашено исключительно в негативные тона.
В нашем королевстве существует строгая система образования фамилий. Только чистокровные отпрыски благородных Домов носят фамилии, состоящие из одного существительного и двухсоставные имена. К фамилиям аристократов рангом поменьше или незаконнорожденным потомкам членов благородных Домов приставляется часть -ов. Как бы нам всем было проще, если бы Ярослав был Волковым!
Фамилии мещан, заслуженных воинов и известных ремесленников оканчивались на -овенко, и я со своей фамилией уже знала, на что рассчитывать. На холодные и безразличные приказы. Хоть бы среди нас был кто-то из черни с фамилией, например, Котовский! Насколько бы мне было легче!
Я обернулась, услышав за спиной громкое сопение, и увидела вчерашнего знакомца, гнома Персиваля. Он грустно посмотрел на меня, ерзая по скамье туда-сюда, и умоляюще сложил руки. Я отвернулась.
— Представьтесь, пожалуйста. — Капитан посмотрел на меня холодным взглядом серебристо-серых глаз.
— Это моя крошка, — встрял Драниш, — Мила Котовенко. А я — Драниш Рых, кто меня не знает, а?
— Тихо, Драниш. — Ничего не выражающий взгляд капитана перешел на эльфа.
— Даезаэль Тахлаэльбрар, Лепесток Хортензэль, — представился тот голосом, выражающим мировую скорбь.
— Эльф? — уточнил Ярослав, слегка склонив голову набок.
— Да, увы. — Кажется, Даезаэль чуть не плакал.
— Ясно, — сказал капитан и перевел взгляд дальше.
— Я Тиса Волковенко. — Из-за эльфа выскочила девица, на которую я сначала не обратила внимания, посчитав ее парнем.
И было отчего. Коротко, ежиком стриженные волосы. Мускулистая фигура, обряженная в мужскую одежду, высокие грубые сапоги на шнуровке. В ней не было ничего женского. Даже грудь не выделялась, а бедра были по-мальчишечьи узкими. На лице девушки белело несколько тонких шрамов.
— О, — сказал эльф, оценивающе глядя на Тису. — Ты кто такое?
— Я воин! — Ее грубоватый сорванный голос разносился по залу. — И я служу капитану Волку уже много лет!
— Садись, — мягко сказал Ярослав.
— Такая любовь — унылая скука, — негромко сказал эльф с приятным, мягким акцентом. — Но в моей группе аж две парочки. Развлечемся.
— Капитан и эта — не пара! — возмутился тролль, бросая на Тису злобный взгляд. Воительница не осталась в долгу. Если бы они оба были магами, воздух бы затрещал от искр. — И что за грязные намеки ты делаешь, а, длинноухий?
— Какие намеки? — удивился эльф. — Я просто предположил, что нам будет вместе интересно путешествовать. А уж что подумала твоя маленькая голова, мне неизвестно.
— Ща у тебя она маленькой станет, — пригрозил Драниш и сунул под нос эльфу кулачище. Тот брезгливо сморщил нос.
— Прекратить, — негромко сказал капитан. — А вы?
— Я — Персиваль фон Клоц. — Голос гнома дрожал.
— Хорошо, — сказал капитан. — Итак, у нас получается вот такая группа. Два воина — Драниш и Тиса, два мага — Мила и Даезаэль и ремесленник Персиваль.
— А вы? — спросил гном.
— Всего понемногу, — усмехнулся капитан. — Я буду руководить вашей группой, в нашем секторе на мне будут лежать обязанности собирать налоги, общаться с губернаторами и бургомистрами, осуществлять правосудие. А вы будете делать все, что я скажу.
Он спрыгнул со сцены и стремительным шагом пошел к выходу. Тиса и Драниш побежали за ним.
— Не заставляйте себя ждать, — обернулся капитан. — Я этого не люблю.
— Все еще гаже, чем я думал, — сообщил мне эльф. — А капитан у нормальных людей должен вызывать зубную боль.
— Ты же эльф, — не утерпела я. — Ты же должен восхищаться миром и его красотой!
— А я не восхищаюсь, у меня затяжная депрессия, — отрезал эльф. — И поэтому любящие родственники направили меня на эту глупую службу. Они подумали, что это мне поможет. Помогло — я уже сейчас вижу, что мир еще хуже, чем я думал.
Он погладил высушенные пальцы на груди и тяжело вздохнул.
— Мила, — робко сказал Персиваль, — не злись на меня. Меня мама знаешь как отругала за то, что я тебя в руки Дранишу толкнул! Я не хотел. Я тогда просто испугался.
— Если мама отругала, — я не смогла сдержать улыбку, — тогда я тебя прощаю.
— Да, я понял ужас своего проступка, — торжественно сказал Персиваль. — Я больше не буду.
Мы стояли на улице и рассматривали огромный крытый фургон.
— Это, — сказал капитан Волк, хлопнув по боку фургона, — наш дом на ближайшие полгода. Сектор нам назначили южный-3, и это значит…
— Подождите, — вмешался Персиваль. — Вы что, хотите сказать, что мы будем жить в этом фургоне все вместе?
— Да, — промурлыкала Тиса, — мы будем жить там вместе.
И она с обожанием посмотрела на невозмутимого капитана. А тролль с ухмылочкой посмотрел на меня.
— И что ж я маленьким не сдох? — совсем не по-эльфийски сказал Даезаэль.
— Да, — промолвил капитан. — Мы будем жить и путешествовать в этом фургоне до тех пор, пока не объедем весь сектор, который нам назначили. И я очень советую вам не ругаться зазря. В конце концов, мы с вами будем проводить вместе все время ближайшие полгода, поэтому очень важно, чтобы между нами сохранялся мир и взаимопонимание.
— Какие слова, — хмыкнул эльф. — Трогательные и пафосные. Я сейчас расплачусь просто.
Волк невозмутимо подождал, пока целитель закончит свою тираду, и продолжил:
— Вы должны понять, что дорога будет опасной. И я не исключаю того факта, что не все вернутся домой, хоть я и приложу все силы, чтобы защитить вас. А сейчас, после всего услышанного, у вас последний шанс отказаться от службы королевским гласом.
— Мама меня убьет, если я откажусь, — пробормотал гном.
— Какая разница, где смотреть на этот гадкий мир, — пожал плечами эльф. — С вами в компании он будет еще хуже, и это интересно.
— Капитан, мы не бросим тебя! — в один голос прокричали тролль и стриженая девица.
— Я буду работать, — сказала я.
Мне нужны были деньги, ведь королевским посланникам жалованье выплачивали за три месяца вперед. Это жалованье заодно могло послужить компенсацией тем семьям, родные которых могли погибнуть на службе.
Остававшейся в городе няне надо было на что-то жить. Я не могла позволить, чтобы старушка испытывала в чем-то нужду.
К тому же… мне нужно было занятие, которое бы занимало меня с утра до ночи, чтобы не иметь возможности предаваться тяжелым мыслям.
Так я стала королевским гласом.
2
Любовь — это как будто у тебя внезапно вырастает хвост. Сначала тебе неудобно и ты не знаешь, куда его деть, а потом привыкаешь, и уже непонятно, как ты до этого вообще жил без хвоста.
Драниш Рых объясняет тонкости
любви Ярославу Волку
Через два дня ранним утром мы с няней и двумя соседскими парнишками, нанятыми за мелкую монетку, тащили тюки и сумки к главной городской площади. В десять королевские посланники должны были разъезжаться по своим секторам. Проводить нас собрался, кажется, весь город. Множество новых, блестящих лакированными боками, огромных фургонов выстроились на площади в стройные ряды. Возле каждого суетились королевские посланники и их провожающие, сквозь гомон иногда пробивались громкие приказы капитанов и рыдания некоторых провожающих и уезжающих.
— Как мы здесь найдем твой фургон? — растерянно спросила няня.
— Не знаю. — Я растерялась не меньше.
— Эй, котя-котя! — Этот зычный бас ни с чем не перепутаешь! Я покрутила головой, разыскивая тролля, и увидела Драниша, который приплясывал на фургоне и махал мне рукой. Несмотря на холодное утро топляка, второго весеннего месяца, он был без рубашки, и первые лучи солнца играли на его мощных мускулах и густой черной поросли на широкой груди.
— Это тролль? — ахнула няня.
— Да, — ответила я. У меня не хватило духу рассказать старушке о том, с кем я буду вынуждена делить фургон, и об отношении тролля ко мне. — Давай попрощаемся здесь. Не стоит тебе идти в толпу.
Няня кивнула. Все, что можно было, мы уже сказали друг другу за последние два дня, во время упаковки вещей. Я знала, что она будет меня ждать в маленькой квартирке под крышей, каждый день готовая сварить любимую мной рисовую кашу с сушеными яблоками и испечь плюшки. Как сказать няне, сколько она для меня значит и как ценно для меня, что в этом мире есть кто-то, кто будет верен мне до конца?
Я долго смотрела няне в глаза, не зная, как выразить словами все то, что сейчас чувствовала. Почему именно при расставании так остры все чувства, даже те, которым уже много-много лет? Потому что ты понимаешь, что можешь никогда больше не увидеть самого родного для тебя человека? Невысказанные слова жгли мне горло.
— Няня… спасибо тебе, что была со мной все это время…
Старушка прижала ладонь к моему рту, заставляя замолчать, поцеловала меня в лоб и переплела свои пальцы в защитном жесте.
— Пусть все Пресветлые Боги берегут тебя, цыпленочек, — прошептала она. По морщинистым щекам потекли слезы. — Не говори больше ничего, я все знаю и без твоих слов.
— Только не молись больше Пахану, — грубовато предупредила я, справляясь с эмоциями, чмокнула няню в щеку, и мы с носильщиками принялись пробиваться к нашему фургону.
— Привет, котя моя! Подавай вещи сюда! — весело крикнул тролль, протягивая с крыши фургона руку. Она была обезображена страшными шрамами. — Упакую, пока есть куда! А то, я вижу, гномья матушка там на себе столько тащит, что еще два фургона понадобятся.
Соседские пареньки подали троллю мои сумки, небольшие свертки с вещами первой необходимости я оставила внизу. На крыше фургона было несколько крепких и вместительных деревянных ларей, образующих букву «П» по краям крыши. Обойдя повозку, я остановилась возле ее передка, чтобы поздороваться.
Капитан просматривал какие-то бумаги, пестревшие разноцветными печатями, Тиса меня проигнорировала, а вот Даезаэль сказал:
— Какое мрачное сегодня утро!
— Наверное, — согласилась я. — У тебя много вещей?
— Философу, который осознает мир в его истинном свете, вещи не нужны, — мрачно-торжественно сообщил эльф.
— У него пять сумок, — наябедничал сверху тролль. — Капитан, гномья мать на подходе.
— Понял, — буркнул Ярослав, сложил бумаги в кожаную папку и легко спрыгнул с козлов на землю.
— Капитан Волк! — Толстенная гномиха приближалась к нашему фургону неотвратимо, как темная ночь после пасмурного вечера. — Я препоручаю вашим заботливым рукам моего единственного, моего ненаглядного сыночка. Я уверена, что вы сможете позаботиться о нем как следует.
— Польщен, — сказал капитан вежливо. — Почему у тебя столько вещей, Персиваль? Я же специально выдавал список и запрещал брать больше.
— Я и не брал, — смутился гном. — Это все мама.
— Ясно. Ровно в десять мы выезжаем. Если вы к этому моменту не разберетесь с вещами, Персиваль поедет без них.
— Ка-а-апитан! — капризно протянула гномиха. — Но мой сыночек не может ехать с тем минимальным списком, который вы ему дали! Он замерзнет! Простудится! Не сможет заснуть, если не будет спать на трех своих любимых подушечках! А вы сказали брать с собой только одну подушку. Это невозможно, капитан!
Вокруг нас уже собралась публика, которая с интересом наблюдала за представлением.
— Что, Ярик, как всегда, берешь себе самых трудных? — крикнул кто-то с крыши соседнего фургона.
Капитан Волк в ответ пожал плечами.
— Я все сказал, сударыня, — холодно сообщил он гномихе.
— Мама! — Персиваль дернул мамашу за юбку. — Не позорь меня!
— Я не позорю тебя, я забочусь о своем мальчике! — возмутилась сударыня фон Клоц.
Вокруг засмеялись.
— Мама, — простонал молодой гном, заливаясь краской стыда, — уйди. Ты все портишь!
— Ты неправ, — неожиданно для себя самой вмешалась я. — Мать заботится о тебе. Цени это.
— Видали, какая моя котя? — гордо вопросил с крыши Драниш. — Она будет хорошей мамкой!
Пресветлые Боги, только этого мне не хватало! Он что, уже рассматривает возможность появления на свет наших общих детей? Конечно, люди могли скрещиваться с троллями, равно как и с любыми другими расами, но полукровки в нашем королевстве были очень редким явлением, в основном из-за осуждения окружающих. А может быть, потому, что представителя не своей расы полюбить достаточно сложно. Одно дело восхищаться красивым, утонченным эльфом со стороны, провести вместе с ним незабываемую ночь в постели, а другое — каждый день терпеть его мелочные придирки, если обстановка в доме не соответствует его представлению об эстетичности, или давиться горьким салатом из листьев противного фиолетово-бордового цвета, который Сыны Леса почему-то считали крайне полезным и употребляли его с завидной регулярностью. Куда лучше иметь в мужьях своего, родного мужика, которого можно накормить гречкой с тушеным мясом, а если откажется, еще и скалкой добавить. Тролля скалкой не ударишь…
— Тиса, — сказал капитан, — помоги Персивалю разобраться с вещами.
— Я? — ужаснулась девушка.
— Ты ведь опытный воин, вот и передавай опыт. — Легкая, едва видимая улыбка тронула губы Ярослава.
Приободренная похвалой, Тиса рьяно взялась потрошить гномьи сумки под причитания сударыни фон Клоц. Вскоре между женщинами завязалась свара, которой могли позавидовать и базарные торговки.
— Вашему сыну не нужны десять пар шерстяных подштанников! — вопила Тиса, пока гномиха пыталась затолкнуть вышеупомянутые предметы одежды назад в сумку. — Весна уже! Лето скоро!
— Мой сын с детства отличался слабым здоровьем! — рычала сударыня фон Клоц. — Он себе все застудит в этом походе! Я внуков хочу!
— Я, значит, не боюсь застудить, а он боится!
— А мне на тебя плевать! Я должна уберечь здоровье сына. Он еще маленький!
Все окружающие побросали свою работу и с интересом наблюдали за бесплатным представлением.
— Ставки, делаем ставки! — кричал тролль с крыши. — Я на гномиху ставлю!
Тиса и сударыня фон Клоц перетягивали подштанники туда-сюда. Ткань трещала, но держалась. Вот что значит гномье качество! Для своих они куда лучше шьют, чем на экспорт.
Я посмотрела на Ярослава. Кажется, он совершенно не возражал против забавы, хотя сам не смотрел, погрузившись в изучение карты. И я решилась с ним поговорить, пока рядом не крутится Тиса, а эльф отпускает желчные замечания в сторону дерущихся.
— Капитан, — робко обратилась я, стараясь не смотреть в холодные серебристо-серые глаза, — можно в фургоне отделить женскую половину? Я взяла все для этого необходимое.
— Хорошая идея, — одобрил капитан и бросил на меня ничего не выражающий взгляд. В нем царила вечная зима, и этот лед вряд ли могла растопить одна небольшая похвала.
Я достала из сумки маленький молоточек и гвозди, которые мне положила няня. Она настояла, чтобы я взяла с собой огромное количество различных хозяйственных мелочей. Откровенно говоря, у меня было намного больше вещей, чем было дозволено списком капитана, но он почему-то ничего не сказал по этому поводу. Может быть, решил, что женщине это можно? А может быть, вообще не заметил, а Драниш из добрых чувств молча все упаковал.
Тролль скользнул в фургон с грацией, которую было сложно заподозрить в его массивном теле.
— Дай я! — Он отобрал у меня инструменты. — Веревку натянуть хочешь? Где?
— Я хотела с тобой посоветоваться, — сказала я. Драниш расплылся в искренней, радостной улыбке, которая преобразила его лицо, сделав его почти красивым.
Вместе мы выбрали место для женской половины в середине фургона, оставив узкое место вдоль стенки для прохода.
— Капитан будет спать на носу, чтобы руководить процессом, — рассуждал тролль. — Тиса, ясно, рядом с ним. Гнома и эльфа отправим в хвост. Значит, ты — здесь, рядом со мной, но за шторкой. Круто! Че? Че ты так уставилась? А-а-а… Котя, давай сразу разберемся. Ты думаешь, я простой тупой тролль-вояка? — Я честно кивнула, удивленная такой проницательностью. Драниш ухмыльнулся: — То-то я смотрю, ты ко мне так холодна. Нет, котя, ты неправа. Ты знаешь, что означает мое имя?
Я покачала головой, пытаясь разобраться в тех чувствах, которые у меня вызывал мой собеседник. Я никогда ранее, до нашей встречи в Зале Собраний, не находилась так близко к троллю и, честно говоря, побаивалась его, с детства вынеся убеждение, что большинство троллей — опасные, тупые и непредсказуемые существа, с которыми лучше не связываться. Меня действительно поразило то, как складно Драниш умеет говорить — и без единого нецензурного слова, которые считались неотъемлемой частью речи любого тролля.
— Мое имя означает: драка — это ништяк. Ну или драка — это здорово. Сечешь?
Конечно, я поняла, что он имеет в виду. Драниш — это двусложное имя, которое могло принадлежать только аристократу.
Представление о глупости троллей было ошибочно, это рассказал мне учитель еще во время первого занятия по расоведению, только я ему не очень-то поверила. Преподаватель одинаково хорошо относился ко всем расам, и это меня настораживало. Не может человек любить всех! Учитель говорил, что тролли просто не любят учиться. Да в принципе мало представителей разумных рас любят учиться, но им приходится. Гном без образования не имеет права открыть свое дело, а значит, завести семью. Эльфы учатся, потому что иначе нельзя, нужно держать марку самой культурной нации, даже если им самим от этой марки уже тошно. У людей учатся только те, кого родители розгами загоняют в школу. А у троллей все просто. Не хочешь учиться — не надо. Благодаря своей силе и ловкости каждый тролль легко находит себе работу. Главное, научиться считать до десяти, чтобы не обмануться при получении зарплаты.
— Ты думаешь, я че с капитаном? — спросил тролль, осторожно натягивая на веревку специально сшитую няней штору. — Да мы же росли вместе! Папаша мой решил, что так будет прикольнее, если один из его сыновей с благородными рядом будет.
— Один из сыновей? — переспросила я.
— Ну да, у меня братьев то ли десять, то ли одиннадцать, — гордо заявил тролль. — А еще штук шесть сестер. У папаши четыре жены, последняя на сносях, может, родила уже.
— Ты тоже хочешь себе столько жен? — спросила я, но тут же мысленно застонала. Как бы он не принял мои слова за нечто большее, чем простое любопытство! Я действительно читала в книгах предположения, что вожди тролльих кланов имеют многочисленных жен — каждая женщина хочет быть поближе к самому лучшему воину и самому богатому мужчине. Но достоверных сведений о внутреннем устройстве тролльего клана в многочисленных источниках не находилось, тролли редко кого пускали к себе домой, хотя сами себя везде чувствовали как в родной пещере.
— О, котя, уже ревнуешь? — хохотнул тролль. — Не, мне одной жены-занозы хватит. С бабами одни проблемы. Вон видела Тису?
— Что, злословишь за спиной, Драниш? — злобно спросила за нашими спинами девушка. После схватки с гномихой она раскраснелась и вспотела. Бросив взгляд на шторки, воительница завопила: — Что это за ерунда? Что за уродские цветочки?
— Это для уюта, — попробовала защитить я творение няни. Шторы, на мой взгляд, выглядели очень мило, напоминая полянку: на зеленом поле распускались лютики, маргаритки и колокольчики.
— Я за таким спать не буду, — отрезала Тиса, демонстративно расстилая скатанную постель за пределами женской половины.
— Да-да, слишком жизнерадостно. Это не соответствует мировому порядку вещей, — заявил Даезаэль, который насмотрелся на скандал и немного повеселел.
— Шторки как у моей прабабки, — сообщил появившийся в фургоне Персиваль. Его короткая борода стояла дыбом, руки дрожали после подъема на крышу фургона тяжелых сумок.
— У меня других нет, — растерялась я, видя такое единодушие. — Снимать?
— Да! — заявили все в один голос.
— Нет, — припечатал Драниш. — Если моя котя хочет спать за такими шторками, пусть спит.
— Мозгов у твоей коти как у курицы, — презрительно сказала Тиса.
— Я бы заткнул кое-кому рот… — угрожающе начал тролль, но негромкий голос прекратил начинающуюся ссору:
— Прекратить. В чем дело?
Ярослав оглядел занавески и едва слышно вздохнул.
— Пусть остаются, — сказал он. — Женская половина нам необходима. Как только мы приедем в первый пункт нашего сектора, каждый может купить такие занавески, какие захочет. И мы все их повесим.
— Даже если занавески будут с голыми бабами? — уточнил Драниш.
Капитан Волк улыбнулся, глаза у него чуть-чуть потеплели:
— Раз эти занавески будут отделять женскую половину, тогда, думаю, голые… кхм… изображения обнаженных женщин будут более чем уместны.
— О да-а-а, — сказал Драниш предвкушающе.
— Ты хоть представляешь, тупая орясина, сколько такая ткань будет стоить? — спросила Тиса, перетаскивая свою постель на женскую половину.
— Чтобы позырить на твою шокированную морду, я отвалю любые бабки, — пообещал тролль.
— Капитан! — Тиса отмахнулась от тролля, как от надоедливой мухи. — Почему на войне у нас не было никаких женских половин, а тут есть? Это же только создает лишние проблемы.
— Я так не считаю, — ответил Волк. — На войне военные условия, но сейчас мирное время, и нужно соблюдать приличия. И вообще, сейчас будет отправление.
Мы все ринулись на передок фургона, не желая пропустить это зрелище. С крыльца у здания городской ратуши раздалось пение труб. Бургомистр, толстенький низенький человечек, помахал беленьким платочком, желая нам доброго пути.
Народ на площади засуетился и забегал, раздались крики и приказы руководителей групп.
— Сыночек! — взвыла мамаша гнома, заламывая руки. Ее слуги оттащили сударыню фон Клоц подальше от фургона, а она все выкрикивала просьбы вовремя кушать, достаточно спать и не дружить с троллем.
Ярослав сел на длинную скамью, пересекавшую весь передок фургона. Посередине, для удобства управителя повозкой, была деревянная спинка, по краям это была просто широкая лавка, через которую можно было без труда перелезть. Перед капитаном была довольно большая приборная доска: компас, два голубых кристалла управления фургоном, прозрачный — накопителя магической энергии — и еще какие-то артефакты, назначения которых я не знала, была знакома только с простейшим типом управления такими повозками, которые показывали на курсах. По бокам болтались два масляных фонаря, которые должны были освещать дорогу в темное время суток. Капитан положил руки на два кристалла управления и на мгновение замер, сосредотачиваясь.
Такие фургоны появились несколько лет назад, их разработкой занимались лучшие умы магических университетов. Повозок, которые бы управлялись магической силой, требовали военачальники, потому что обозы не могли подобраться к армии, доблестно сражающейся в глубине королевства нечисти. Волкодлаки караулили продовольственные караваны на всех дорогах, охотясь в основном на запряженных волов и лошадей (которые при виде нечисти всегда неподвижно застывали в ужасе, чем значительно облегчали свое съедение). Впрочем, припасами нечисть тоже не брезговала — что не съедали, то портили. После того как были зафиксированы случаи полюбовного соглашения некоторых оголодавших полков с нечистью, когда несколько дней без военных стычек менялись на мешок крупы, Собрание Благородных раскошелилось на массовое производство таких фургонов, едущих примерно со скоростью лошадиного галопа. То, что королевским посланникам достались новые фургоны, свидетельствовало о том, что на нас возлагались большие надежды. Просто так Благородные деньгами не сорили.
Ярослав Волк, как и любой благородный, обладал приличной магической силой, поэтому мог управлять фургоном. Правда, отпрыски Домов редко становились магами, у них и без этого хватало забот по управлению доменами. Но тем не менее ректоры всех магических заведений были владельцами коротких фамилий — младшими сыновьями Владетелей доменов, которым не повезло при дележе наследства.
Фургон под управлением Волка двинулся плавно, постепенно набирая скорость. У меня на занятии по вождению на курсах несчастная повозка дергалась и скрипела, в итоге поехав совсем не в ту сторону, куда нужно было, поэтому я оценила мастерство нашего капитана. Мы были одними из первых, кто выехал с площади, при этом никого не зацепив и ни на кого не наехав.
— Хорошо, — сказал, слегка прижмурившись, тролль. — Не будем пыль глотать.
И мы покатили по дороге, мощенной булыжником, в направлении нашего третьего южного сектора.
— Люблю кочевую жизнь, — заявил тролль, развалившись на своей постели. — Едешь. Едешь. Едешь… Скучно. А потом — бац! — засада. Напали! Пошинковали тех, как капусту, и дальше — едешь, едешь…
— Кто это «напали»? — посеревшими губами спросил гном.
— Разбойники, — мечтательно протянул Драниш. — Или нечисть. Хуже, конечно, если нежить, от них не отобьешься так просто.
— А зачем им на нас нападать? — спросил гном.
— Для прикола, — пожал плечами тролль. — Без них было бы скучно.
— Потому что долгое время была война на южных границах, — попробовала объяснить я. — Все военные силы королевства были оттянуты туда, и за территорией доменов никто толком не следил, а пограничникам и без того работы хватает. А разбойники, нежить и нечисть имеют свойство быстро размножаться, если их не уничтожать. Сейчас все леса кишат потенциальными желающими поживиться нашими вещами или нами. Поэтому мы и едем в таком составе и на таком транспорте. Чтобы быстро отбиться и сбежать. Повозка-то быстроходная!
— Сечешь, — одобрительно сказал тролль.
— Нас ведь не убьют? — спросил гном. — Правда? Я не умею драться.
— Научишься, — хмыкнул Драниш. — У нашего капитана неумех в команде не держат.
— Что ты делаешь? — вдруг завопила мне Тиса, будто я раскидывала по полу повозки ядовитых змей.
— Коврики расстилаю, — ответила я удивленно. — Чтобы пол теплым был. Чтобы мягче сидеть было.
— Какой кошмар! Ты что, у себя дома? Что ты себе позволяешь? Какие коврики?
— Хорошие коврики, — пролепетала я, отступая от разъяренной воительницы, пока не уткнулась в тролля, который приобнял меня за плечи.
— Мы в походе! — кричала Тиса, но перестала размахивать у меня перед носом кулаками. — В походе! Мы работаем! Какие коврики? Какие шторки? Ты еще скажи, что у тебя есть еще и горшки с цветами.
Под прикрытием тролля я осмелела, поэтому честно призналась:
— Пока нет, но я думала их купить и на задней площадке повесить.
Плотные полотнища, которые прикрывали фургон спереди и сзади, не допуская холод и ветер внутрь, сзади были повешены так, что образовывалась небольшая открытая площадка под крышей. Там я задумала сделать что-то типа зоны отдыха, украсив стенки цветами и вышивками. И никак не ожидала, что это вызовет такое бурное сопротивление.
— Дрыхли бы тебя взяли! — ахнула Тиса. — Ты что, придурочная?
— Но ведь это теперь наш дом, — защищалась я. — Разве дом не должен быть уютным?
Тиса молча открыла рот, закрыла, потом плюнула и принялась сворачивать коврики. Но выбросить их, как она намеревалась, ей не дал тролль. Он поймал воительницу у самого края фургона за шкирку и слегка приподнял, как нашкодившего котенка.