Роман Злотников, Антон Краснов

Леннар. Псевдоним бога

1

Арламдор, Центральный пост Корабля, геостационарная орбита Луны

На выразительном лице Леннара определенно рисовалось недовольство. Он в упор смотрел на застывшего перед ним Ингера, даже чуть покачивающегося в этой жесткой фронтальной стойке и время от времени заводившего правую руку за спину. Словно готовясь извлечь оттуда, из-за спины, что-то необычное, способное решить накопившиеся сомнения и снять эту маску раздражения и недовольства с лица Леннара.

— Я все-таки не понимаю,— проговорил глава Обращенных, наконец-то перекидывая взгляд от лица Ингера на полусферические экраны Центрального поста,— нет, я упорно не могу понять, отчего корабль-сателлит еще не подготовлен к вылету. Кажется, я дал исчерпывающие указания и сам отработал на отладке двигательных систем и излучателей силового защитного поля несколько дней. Или я должен бросить все и ринуться в ремонтный док, взяв в руки дефектоскоп или инсталлятор? В чем дело, Ингер?

Ингер, высокий и мощный, едва заметно шевельнул плечами, здоровенными плечами потомственного кожевенника. По лицу его пробежала череда тектонических кожных складок, в которых, верно, могло бы застрять и погибнуть довольно крупное насекомое. Он ответил почти бодро, стараясь не допускать в свой тон ни малейшего оттенка оправдания (уж кто-кто, а он знал, как Леннар не любит тех, кто оправдывается):

— Корабль практически подготовлен. Там возникли иные затруднения — с транспортным шлюзом.

— Кто отвечает за подготовку шлюза?

— Караал.

Леннар сложил перед собой ладони и, бросив очередной взгляд на экраны, воскликнул:

— Так почему же его до сих пор ЗДЕСЬ нет?!

— Собственно, мы можем запросить по порталу связи и перекинуть сигнал на сам шлюз… Караал как раз там…— с некоторой оторопью в голосе заговорил Ингер и пошевелил мощными плечами,— однако, да простит меня пресветлый Ааааму…

— Пресветлый…— Леннар скривился: как же они его достали…

— То есть, конечно… Леннар,— поспешно поправился Ингер.

Всем было известно, насколько Леннар не любит этого обращения, но, переговорив между своими, Ингер, Кван О, Инара и остальные Первообращенные решили, что для пользы дела вовне лучше именовать Леннара именно так. Тем более что это было истинной правдой.

Между тем Леннар раздраженно насупился:

— Так. Не надо никаких порталов связи. Я должен видеть Караала лично. Или — Элькана, если угодно! У этого человека так много имен, но ни по одному из них его не дозовешься! Ингер, поторопись!

— Сорок пять витков до полной остановки двигателей. Сейчас висим над освещенной поверхностью осевого тела на геостационарной орбите,— тотчас же после ухода Ингера доложил круглолицый оператор Эдер, проводя пальцем по сенсорной панели пульта и выводя на выделенный фрагмент экрана длинную вереницу цифр, а затем, мгновение поколебавшись, обратился уже не по уставному: — Но почему, сьор Леннар, мы не можем направить к планете сам Корабль, а совершаем оборот за оборотом вокруг спутника? Ведь согласно расчетам мы могли бы войти в атмосферу планеты уже через двое с половиной суток. Мы находимся фактически в перигее орбиты спутника… и…

Он не договорил. Из-под его руки вынырнула мышка и, дергая хвостом, пробежала сначала по руке, а потом по плечу Эдера. Мышку звали Лайбо. Точно так же, как одного из Первообращенных. Сам сьор Лайбо, хотя и являлся общепризнанным весельчаком и острословом, никогда не был в восторге от того, что его именем назвали маленькую серую тварь, склонную грызть аппаратуру, совать свой нос во все дыры и попадаться на глаза женщинам в самые неподходящие моменты. То есть всячески «способствовать» работе Академии и Центрального поста. Сунув мышку Лайбо обратно в рукав, оператор Эдер продолжил:

— Оказавшись на орбите планеты, мы могли бы начать прямую высадку на континенты, а не опосредованную — с помощью бота-сателлита.

Леннар не ответил. Он бросил рассеянный взгляд на экраны, на которых вот уже который день выплывало одно и то же внушительное, однообразное зрелище: серая поверхность спутника, изрытая кратерами, собранная в морщины, вызывающая неуловимые ассоциации с пылью, прибитой к земле первыми каплями дождя… И — далее — там, за громадой спутника, в облепленном желтыми сгустками звезд черном пространстве, висит голубой шарик, обведенный еле заметной нежно-голубоватой дымкой. Левая половина шарика, освещенная звездой, словно пылает изнутри ровным чистым светом, а правая, теневая, куда менее однородная по цветовой гамме, облеплена белыми и серыми пятнами, слагающимися в сложную вихревую комбинацию. Белые участки подтоплены фрагментами поверхности глубокого темно-синего тона. Никаких сомнений, что это океаны… Леннар отвернулся от экранов и взглянул на висящую в воздухе за его спиной огромную голографическую проекцию его НЫНЕШНЕГО МИРА. Мира, в котором он отгородился от невозвратного прошлого целыми безднами времени. Мира, который ожидает великая или страшная судьба, а — быть может,— и то и другое в едином клубке грядущих событий. Это была модель огромного звездолета… Даже в масштабе 1:7777 точная копия «Арламдора» представляла собой внушительный голографической объект длиной около 50 анниев1. Модель была окружена несколькими десятками мачт с ходящими по ним вверх-вниз площадками-марсами, позволяющими оказаться в любой точке макета звездолета и получить самое подробное представление о том, что и как разворачивается в соответствующих реальных координатах пространства Корабля.

Леннар провел рукой по лбу и обнаружил, что и лоб и виски покрыты крупными каплями пота. Нет, в самом деле — он нуждался в отдыхе, но о каком отдыхе может идти речь, если еще не прошло и месяца после того, как сбылось страшное пророчество, данное в еретической Книге Бездн? О каком отдыхе или даже краткой передышке можно говорить всерьез, если лишь десять дней назад из Горна, столицы Четвертого уровня, была доставлена черная перчатка самого Сына Неба, первосвященника всего арламдорского Храма и по совместительству главы ордена Ревнителей? Черный — цвет гнева. Но есть ли смысл продолжать эту войну? Есть ли смысл продолжать сокрушать, умерщвлять всеми мыслимыми способами таких же несчастных, как ты сам, запертых в этом тесном и затхлом мирке, задыхающемся от длительного застоя сил, от невозможности изменить давно прогнивший многовековой уклад? В мирке, где неотвратимая энтропия общества давно перешагнула критический рубеж, где только сообща, а не в братоубийственной войне, можно найти путь к спасению? Наверное, он, Леннар, сделал серьезную ошибку. И не одну. Да, да… Нельзя было допускать, чтобы…

Он не довел цепочку невеселых размышлений до логического завершения. Потому что в этот момент в помещении Центрального поста появился Элькан. Если быть до конца точным, то Эльканом его звали когда-то, а в пределах Арламдора он стал более известен под именем Караала, жреца-изгнанника, бывшего Первого Толкователя ланкарнакского Храма. Элькан-Караал был в тускло поблескивающем рабочем термокомбинезоне, под нагрудным фрагментом которого изгибалась эластичная трубка портативного климатизатора. Крупную голову руководителя ремонтных работ в транспортном шлюзе перехватывала серебристо-черная диадема поланта — универсального прибора связи с личным кодом пользователя. Элькан почтительно склонился перед Леннаром и произнес:

— Явился по твоему приказу, счастливый сьор Леннар.

— Я был бы еще счастливее, если бы ты доложил мне о полном завершении работ в шлюзе. В конце концов, мы располагаем пятью десятками транспортных шлюзов, а вот уже которую неделю возимся над наладкой одного-единственного!

Черные глаза Элькана блеснули, когда он ответил негромко, с легкой хрипотцой:

— Тому есть много причин, счастливый сьор Леннар. Катастрофически не хватает людей. Уровень подготовки даже наличного персонала оставляет желать много лучшего. К тому же, как тебе известно, многие из аэргов, беллонских дворян альда Каллиеры, ушли в Ланкарнак вместе с королевой Энтолинерой и ее ближним кругом. Среди аэргов достаточно толковых людей, которые не помешали бы при работах… Аэрги! Ты сам знаешь не хуже меня, счастливый сьор Леннар, что после ланкарнакского катаклизма, указанного Книгой Бездн, в Ланкарнаке, столице Пятого уровня, требуется присутствие постоянного и верного Академии и тебе лично контингента…

— Все это мне известно. Да, еще по недостаче рабочей силы… Мне стало известно, что трое людей из числа отряженных на ремонтные работы в шлюзе, пропали без вести. И поиски пока результата не дали.

— Да, это правда. Но неужели, счастливый сьор Леннар, мне объяснять, откуда дует ветер беды?

— Намек понятен. Это — да… Хотя… хотя раньше лазутчикам Храма не удавалось никого захватить в технологических помещениях Корабля…— Или не лазутчики это вовсе, хотел добавить Леннар, но вместо этого сказал совершенно иное, нисколько не менее откровенное: — И мне кажется, ты чего-то недоговариваешь, уважаемый Элькан. Или, если хочешь, я могу называть тебя омм-Караал.

Широкое, с тяжелой челюстью лицо Элькана стало сумрачным. Он ответил:

— Тебе прекрасно известно, что приставка «омм-» свидетельствует о принадлежности к ордену Ревнителей. Да, я, безусловно, был кооптирован в орден, потому что занял пост Толкователя во Втором Храме, в Ланкарнаке. Но я давно низложен и примкнул к тебе, счастливый сьор Леннар, и не выставляй меня глупцом, вынуждая повторять эти всем известные истины. Не надо!

Леннар одним мощным, резким движением вырвал свое тело из кресла. В твердой складке чуть искривившихся губ мелькнула тревога. Он подошел вплотную к Элькану и, положив руку ему на плечо, понизил голос:

— В чем дело, друг? Ты сомневаешься? Мне кажется, что еще недавно ты не сомневался ни в целях нашей миссии, ни во мне лично. Я прекрасно помню, как ты — частью смехотворно, частью трогательно — чтил легенду об Ааааму-Йилианаре и светлой богине Аллианн, краеугольный религиозный миф этого замкнутого мирка, в котором отразилась и переплавилась наша былая жизнь… Отчего же сейчас?.. Объясни мне, Элькан.

— Хорошо, я буду открыт тебе до конца,— торжественно выговорил Элькан.— Я не понимаю, отчего выходит такое промедление. Более того, я совершенно не понимаю, почему мы до сих пор остаемся здесь, на Корабле, нарезаем виток за витком вокруг безжизненного спутника голубой планеты, а теперь и вовсе повисли над этой мертвой поверхностью, этими пустыми, как глазницы черепа, кратерами и карами. Отчего мы не двинемся к уже разведанной голубой планете, живой, так похожей на нашу родную и давно утраченную Леобею… туда, в мир несравненно более достойный нас, чем эта гигантская железная посудина! Пойми, Леннар! Пройдут годы и десятки лет, прежде чем мы сумеем столь малым числом Обращенных восстановить все системы Корабля — да и сумеем ли вообще? Храм чинит нам все мыслимые препятствия, разворачивает открытое противостояние на всех Уровнях. Они сотни лет правили здесь, в Арламдоре. Они сотни лет оттачивали инструменты своей изощренной и изуверской власти. Почему же не покинуть их, вверив им всех тех, кто не хочет уразуметь истину? Всех тех, кто не желает выбраться из этой клетки, из этого металлического пузыря, полторы тысячи лет несущегося по просторам галактики?

Леннар насупился:

— Итак, ты предлагаешь?..

— Я предлагаю не медлить. Отладка транспортного шлюза и вылет к планете на простом корабле-сателлите, по сути принадлежащем к классу каботажных челноков,— это не решение! Сколько может взять на борт каботажный челнок? Пять сотен, от силы — тысячу-полторы, если набить корабль людьми бок к боку, но ведь число Обращенных уже перевалило за тридцать тысяч! И доставить их на голубую планету может только «Арламдор»! Ты сам знаешь, что мы сможем осуществить прямую высадку на планету с ее геостационарной орбиты. Всех Обращенных! Все тридцать тысяч! И не только людей, но и громадное количество комплексного оборудования, быть может, вооружения, всех отлаженных нами технологических линий, проще говоря, всего того, без чего мы можем оказаться в весьма затруднительном положении ТАМ, на третьей планете этой системы. И ты лучше меня знаешь, как именно следует осуществлять переброску функциональных блоков Академии и содержимого рабочих отсеков, не говоря уже о людях!

— Уточни.

— Очень просто. Я предлагаю перебросить Корабль на геостационарную орбиту главной планеты. Открыть постоянный рабочий портал для Больших транспортеров и с их помощью очень быстро переправить нужное нам оборудование вниз, на территорию планеты. Ты же помнишь, как именно строился этот Корабль. Его собирали на орбите Леобеи, доставляя детали путем телепортирования их с помощью Больших… Теперь осталось применить этот алгоритм в обратном отсчете.

— А люди? Тебе же прекрасно известно, что способ переброски живой материи через телепорт-установки не найден.

Элькан подался вперед всем телом, и лязгнула его массивная челюсть. У него даже раздулись хищно ноздри, когда он коротко и шумно выдохнул через нос.

— Я думаю, что высадить на континент три десятка тысяч человек непосредственно с орбиты планеты не так уж и сложно для нас,— уклончиво ответил он, но едва ли эти слова хотел он сказать еще несколько мгновений назад.— Два шаттла смогут в несколько рейсов перевезти всех наших сторонников. Конечно, можно перевозить людей на челноках и отсюда, со спутника, но это займет несколько больше времени, однако главное в другом… Сколько громоздкого оборудования, сколько важнейших функциональных установок, сколько блоков безопасности может поднять маленький шаттл? Тот-то и оно!

— Сейчас речь не об оборудовании. На Корабле живет около двух с половиной — трех миллионов человек. Ты говоришь только об Обращенных. Что же ты собираешься делать с остальными?

Глаза Элькана сверкнули уже с нетерпением и угрозой:

— А зачем им ломать многовековой жизненный уклад? Им хорошо и тут. И Храм, Храм!.. Не забывай о тех, кто поклялся на Первой Книге Чистоты бороться с носителями скверны — с нами! — до последнего Ревнителя. Они — не остановятся — я — знаю! Нет ничего хуже истового фанатизма! Мертвый догмат для них важнее живой крови! — В голосе Элькана подпрыгнула звонкая экстатическая нотка.— Кроме того, не в одном Храме дело. Ты забываешь об этой новой напасти, непонятно из какой задницы Илдыза появившейся…

— Ты говоришь о сардонарах? Этой древней секте, которая возродилась в Горне, столице Ганахиды?

— Да! Слишком много препятствий к установлению здесь, на Корабле, нормальных условий жизни. Храм, воюющий с нами, теперь сардонары, антисистемная еретическая секта, воюющая со всеми и не признающая никаких моральных и этических норм, которые хотя бы чтят в Храме Благолепия… Сколько может продолжаться война? Бесконечно! И есть ли в ней смысл или пора, наконец, оставить этот затхлый мирок Корабля? Я предлагаю переправить всех Обращенных, все необходимое оснащение и оборудование, словом, все необходимое для относительно безопасной жизни, на голубую планету, а «Арламдору» задать обратный курс и вывести за пределы этой планетной системы. Имеющихся двадцати пяти процентов мощности двигательных систем и кондиций головного реактора вполне достаточно, чтобы выполнить этот нехитрый маневр! Уверен, что ты не сомневаешься в моих знаниях, равно как и в том, что я смогу задать этот новый курс!

— В этом я как раз не сомневаюсь…

— И, повторяю, я не вижу смысла бесконечно возиться со шлюзами! Даже с одним-единственным… Ты знаешь, как я чту тебя, счастливый сьор Леннар. Я в свою очередь знаю, сколь многим я тебе обязан и как ты совсем недавно протянул мне руку помощи, хотя имел полную возможность и полное право отвергнуть мою руку или вовсе отсечь ее,— перешел на более доверительную и задушевную манеру беседы мудрый Элькан и кротко склонил голову к плечу.— Могу сказать, что я приму любое твое решение. Выполню любой твой приказ, даже если он идет вразрез с моим мнением. Ты сам это знаешь… Но — я не мог долее держать в себе то, что я только что сказал, и если ты решишь, что я не прав…

— Ты прав только в одном, Элькан! — прервал его Леннар, не принимая доверительного тона, предложенного оппонентом.— В том, что война с подконтрольными Храму Благолепия войсками и орденом Ревнителей не может длиться бесконечно! Тем более что появились еще сардонары, которые способны многократно ухудшить ситуацию в даже подконтрольных Академии землях. Ты совершенно прав в том, что промедление подобно смерти и что требуются решительные шаги для того, чтобы удержать создавшуюся ситуацию в равновесии. Я не знаю, что будет там, на планете, если мы осуществим высадку по твоему плану. Сначала нужно разобраться здесь, на Корабле, который до сих пор — единственный наш дом! И потому я намерен вступить в переговоры с Храмом.

Элькан, который на протяжении доброй половины этой речи Леннара порывался открыть рот, чтобы вставить и свое веское словечко, тут застыл с отвисшей челюстью. Если бы почтенный ученый в этот момент не выглядел несколько нелепо, можно было бы употребить высокопарную фразу: дескать, безмолвие сковало его уста.

— Что касается твоего предложения двинуть к планете сам Корабль, то оно совершенно неприемлемо. Ведь ты сам участвовал в наладке систем внешнего наблюдения! Ты убедился, что планета обитаема, и сложно в этом сомневаться даже после того, как мы просканировали лишь треть ее поверхности! Я не могу идти на риск. Кто знает, что это за цивилизация. Наша высадка может быть приравнена к прямой агрессии. Можешь ли даже ты, с твоим аналитическим умом ученого, предвидеть, КАК именно они могут нам ответить?

— Да-да, конечно! — воскликнул Элькан, невольно перебивая Леннара.— Ты предлагаешь ждать, пока нынешние обитатели планеты ответят боевым ударом, который будет истолкован храмовниками, наиболее одиозным их крылом, как ответ разгневанных богов на святотатство?

— Если этот удар, о котором ты говоришь, друг Элькан, будет достаточно силен, то так и произойдет — и тогда все будет кончено. Отчего же ты тогда, допуская военную мощь этой цивилизации достаточной для того, чтобы уничтожить «Арламдор», призываешь к высадке на планету? «Ответ разгневанных богов»! Работая в ланкарнакском Храме Первым Толкователем, ты возымел большую склонность к метафорам,— усмехнулся Леннар.— Жаль только, что в области космонавигации поэтические сравнения по меньшей мере неприемлемы. Это тебе известно как минимум не хуже меня… Нет! Я не отдам распоряжения двинуть Корабль к голубой планете! Повторяю: мы отправим туда бот-сателлит. Защитные системы и обтекатели силового поля типа «невидимка» у него отрегулированы удовлетворительно. Впрочем, я ведь до сих пор не знаю, сколь совершенны у них средства космической безопасности. У них имеются искусственные спутники довольно примитивной конструкции как на орбите самой планеты, так и здесь, на сателлите.

— Вот именно! Разве по этим примитивным спутникам нельзя судить об уровне освоения космоса?

— Нет! Быть может, эти спутники давно утилизированы, а истинное оружие жителей планеты слишком совершенно, чтобы быть засеченным нами? В любом случае, кто знает их намерения? Быть может, они ксенофобы и не примут ЧУЖИХ? Я не могу рисковать жизнью такого количества людей, которые к тому же не осознают всей полноты возможной опасности! Если они смогут принять нас…— Леннар сделал паузу,— то я непременно двину звездолет на ее орбиту! В любом случае, мы установили главное — планета пригодна для поддержания жизни нашей цивилизации. Данные по атмосфере планеты, температура ее слоев, состав, давление, ионизация, примерный родо-видовой состав флоры, данные по гидросфере… Осталось установить контакт с хозяевами планеты. Именно для этого должен быть наконец-то отлажен шлюз! Кажется, именно с этого мы начали нашу беседу.

— А вот мне…

— А вот мне с определенных пор казалось, что мои приказы не обсуждаются, друг мой,— сказал вождь Обращенных.— Повторяю, мы ничего не знаем о формах и принципах их цивилизации.

Элькан молчал, сердито посапывая и потирая горбинку носа. Нет, Леннар определенно недоговаривает. Тихо пели стены и свод Центрального поста, по которым струились размеренные мелодии контроллеров сводного пульта управления. На экранах плыла серая поверхность спутника, изъязвленная цепями кратеров и цепочками горных хребтов.

— Вот что,— после паузы вымолвил Элькан,— это понятно… Ты твердо решил… бессмысленно спорить… Я не о высадке на планету. Я о другом. О том, что касается переговоров с Храмом. Ты в самом деле так решил, счастливый сьор Леннар? Ведь Храм прислал тебе перчатку гнева! Они примут твои намерения пойти на перемирие за признак слабости!

— Ну это смотря как подать знак о желании заключить перемирие,— уклончиво ответил Леннар, глядя поверх круглого плеча Элькана.— Впрочем, окончательно решение еще не принято. Я не могу в одиночку выносить такие важные решения.

Элькану послышалась в этом заявлении тщедушная ханжеская нотка. Он постарался отогнать это ощущение, но оно упорно возвращалось и не отпускало… Леннар малодушничает? Он хочет пойти на попятную? Сам Элькан прекрасно понимал, что лично ему даже самые жесткие переговоры с Храмом Благолепия, все еще контролирующим добрую половину Уровней «Арламдора», не сулит ничего хорошего. Единожды предавший храмовников и орден Ревнителей Благолепия уже не будет прощен. Так гласит боевой устав противника, и бывший жрец-Толкователь брат Караал не мог рассчитывать на снисхождение. Даже если они не объявят о своем праве на возмездие публично…

«Ну что же, я оказался прав,— подумал Элькан,— и меня совершенно напрасно мучили укоры совести… В конце концов совесть — это весьма относительная моральная категория, и она столь же малоприменима к космонавигации и высоким технологиям, как и поэтические метафоры, о которых недавно рассуждал наш предводитель и почти что бог. Значит, я поступил правильно, что часть своих усилий перебросил на ДРУГОЕ. А вовсе не на ремонт транспортного шлюза.. Да, затормозил работы… Да, ОН может заподозрить неладное… В конце концов, информацию тоже можно придерживать, а если он и в самом деле столь могуществен, то узнает все и в обход моих стараний утаить…»

— Приложу все усилия для того, чтобы ускорить ход работ и закончить ремонт шлюза как можно быстрее,— сказал он и закашлялся.

Вместо ответа Леннар чуть приобнял его за талию и легонько подтолкнул к выходу из Центрального поста. Уходя, Элькан чувствовал на себе нелегкий взгляд того, кого он еще недавно, не шутя, назвал богом.

2

…Перед его глазами плыло одно и то же: жаркий праздничный полдень казни, подмытый радужными кругами в глазах, душная, дремотная ломота во всем теле, дающая такое неожиданное и удивительное спокойствие, словно и не было тогда, на ланкарнакской площади Гнева, неотвратимой опасности. Словно и не было смертного приговора, вынесенного высоким судом ему, Леннару, которому они, эти высокие судьи, дали трескучий титул Строителя Скверны. Леннар помнит, как если бы это истекло лишь вот-вот, каждое мгновение, каждую перемену в окружающей его размытой реальности того полдня: и легкое дрожание эшафота под ногами, и взвившийся до рваного дребезжащего фальцета баритон Стерегущего, и громадный пролом, разваливший город Ланкарнак надвое и смявший праздную толпу пришедших посмотреть на любимое зрелище — казнь бунтовщика… Леннар помнит все это. Перекошенные рваным смертным ужасом лица людей, еще недавно весело ухмыляющиеся. Людей, которым неоткуда знать, что пропасть, разверзшаяся у них под ногами и прошедшая через самое сердце города, лишь следствие того, что начал отходить огромный щит, перекрывавший доступ к головному реактору Корабля. Да, и гибли люди… Срывались вниз, в темный зев провала. Пятились, сминая друг друга. Неистово ревели, словно это идущий из самых глубин их существа нутряной низкий рев может спасти, отвести смертный ужас. Эти люди думали, что вот оно — исполняется страшное пророчество из черной Книги Бездн!

Одним из немногих, кто знал истинную природу катастрофы, был Элькан. Элькан, пришедший с ним, Леннаром, из недосягаемого далека их прошлого.

И вот теперь этот-то Элькан впервые крупно возразил ему.

«Да, именно Элькан,— думал Леннар,— и неудивительно, что именно он, самый умный и дальновидный, один из самых преданных… Но что Элькан? Для него важнее всего его научная работа, продолжение его исследований, начатых еще там, на Леобее, и нашедших продолжение и материал для этих продолжений уже здесь, на борту Корабля… Да — его исследования! Его неодолимое стремление к знанию, новые перспективы исследования, новые контуры знания, от которых захватит дух даже у посвященного… Я понимаю. Но я ставлю другой опыт. Я слишком много на себя взял, большая власть — большая ответственность, и если где-нибудь в далеком Ланкарнаке умирает от голода собака, то это моя вина. И если сардонары грабят мирный криннский город, это моя вина. Это не Храм начал войну. Ее начал я, хотя и сам того не желая. И как же я могу бросить тут, на Корабле, всех этих людей в болоте их прежних заблуждений и невежества, как то предлагает Элькан? Нет. Мы будем вместе до последнего. Быть может, до самого конца».

Тут размышления Леннара были прерваны.

Вошла Ориана. Сегодня она была в накидке тревожного темно-желтого цвета, тонкая талия перехвачена искусно выделанной цепочкой с амулетом в виде белого круга, в который вписана восьмиконечная звезда со спиралевидно искривленными лучами. Она подошла к Леннару и, тронув его за запястье в знак приветствия, произнесла:

— Небо над нами!2 О чем ты задумался, милый? Почему тебя не было в зале памятных машин?

Ориана по привычке пользовалась старыми названиями, избегая устрашающе громоздкой технической терминологии.

Леннар поднял голову:

— Что ты сказала?

— Ты даже не слышал, как я вошла и поздоровалась,— произнесла она с легким оттенком укоризны.— Где же тебе слышать мой вопрос… Чем ты так озабочен? Я слышала, ты вызывал в Центральный пост Элькана?

— Да. Очень странные дела… Я поставил на эту, в общем-то, не самую сложную работу самого компетентного человека из всех, каких имею здесь, под своим началом,— признал он,— я думал поручить ремонт шлюза другим, например Ингеру,— потому что Элькан много где нужен со своими громадными знаниями. Но, вот видишь, получается так, что как раз Элькан не справляется с этой работой так, как я на то рассчитывал…

— Ты его в чем-то подозреваешь? — искренне удивилась Ориана.— Нет, я могу понять, что постоянное напряжение, переутомление… Но Элькан! Он же великий ученый, а великий ученый всегда — прежде всего — большой человек! Большой человек не способен на предательство.

— Довольно наивная логическая цепочка,— вздохнул Леннар,— впрочем, можно ли от тебя ждать объективности, когда тебя с ним связывает столь многое?

— Что ты имеешь в виду?! — вспыхнула она.

— Ну как же… Во-первых, там, полторы тысячи лет назад, еще на Леобее, именно он был одним из твоих преподавателей в университете Креген-II и уже с тех пор внушил тебе глубочайшее почтение, благоговение перед его научным гением. Я не ошибаюсь? Во-вторых, именно он обеспечил нам с тобой прыжок через бездну времени, в которой остались целые десятки поколений! И, наконец, именно он стал твоим первожрецом, когда ланкарнакский Храм с благословения самого Сына Неба объявил тебя богиней Аллианн! Конечно же после всего этого ты не можешь относиться к нему иначе, как с полным доверием!

Ориана прищурила темно-голубые глаза, и ее лицо с упрямо сжатыми губами сделалось строгим, сдержанным. Между тонкими бровями залегла складка. Леннар молчал. Ориана не выдержала первой:

— Если ты имеешь в виду странное исчезновение трех наших людей там, в транспортном шлюзе, ремонтом которого занят Элькан!.. И если ты имеешь в виду, что он, Элькан, способен саботировать работы по собственным, только ему одному ведомым корыстным соображениям!.. Даже если принять допустимость предположения,— перешла она к строгим, чеканным оборотам,— касательно того, что Элькан преследует цели, отличные от целей Академии, твоего ближнего круга и твоих, Леннар, лично, то… То,— продолжала она,— к чему же он может стремиться? Храм ненавидит его нисколько не меньше, чем тебя, но если ты в глазах многих уже стал почти что божеством, материализованным воплощением светлого Ааааму, чье истинное Имя неназываемо,— привычно обмолвилась она,— то Элькан в их глазах всего лишь простой смертный. К тому же простой смертный предатель!

— Ну вот. А сама только что сказала, что он ну никак не может быть предателем, потому что…

1 Один анний приблизительно равен 1,8 м.
2 Традиционная форма приветствия для большинства выходцев с Леобеи.