Алексей Пехов, Елена Бычкова, Наталья Турчанинова
Колдун из клана Смерти
Глава 1
ВИВИАН «НИКТО»
Знать своих друзей — это чрезвычайно опасная вещь1.
1 декабря
Дарэл Даханавар
Капала вода. Монотонно. Размеренно. Казалось, капли срываются с большой высоты и бьются о твердую поверхность. Один удар в секунду.
Я лежу на спине, на холодном полу… Нет, не я. Вивиан. Его воспоминания начинаются отсюда. До этого мгновения в памяти лишь белый, клубящийся туман. Больше ничего.
— Кристоф! Я его не чувствую. Никаких воспоминаний.
— Совсем никаких? — Голос кадаверциана прозвучал глухо. Устало.
— Кусок жизни будто вырезан. Туман.
Все начиналось со звука капающей воды, то едва слышного, то усиливающегося до оглушающего грохота.
— Сделай, что можешь. Прочитай то, что можешь.
Что я могу…
Я лучший… единственный сканэр клана Даханавар умею читать мысли, чувства, воспоминания, пробивать ментальный щит любой сложности, передавать другим свои и чужие знания. Но удастся ли мне считать все ощущения, образы, ассоциации — все, что возникало в душе, мыслях и памяти погибающего ученика Кристофа? Увенчается ли успехом попытка сохранить, «переписать» его душу, чтобы вложить ее в другое тело?..
Вивиан умирал медленно и очень мучительно. «Могильная гниль» разъедала его плоть. Оружие Лудэра против кадаверциан, единственная зараза, от которой мастера Смерти не смогли придумать противоядие, действовало безотказно. Более шестисот лет оно считалось потерянным и вот, так некстати, «нашлось».
Безумная идея — перенести сущность Вивиана в другое тело. Не знаю, проводил ли кто-нибудь раньше подобные эксперименты. И что происходило с опытными образцами…
— Дарэл, ты видишь хоть что-нибудь? — негромко спросил Кристоф.
Я сосредоточился, закрыл глаза и снова погрузился в чужую память. В прошлое.
…Горло болело так сильно, что едва можно было дышать. Голова просто раскалывалась. Гортань пересохла, словно начищенная горячим песком, а во рту явственно ощущался мерзкий, горько-соленый привкус.
Вивиан очнулся.
Попытавшись пошевелиться, понял, что лежит на холодной твердой поверхности, рука почувствовала камень и нашарила какое-то мокрое тряпье. С отвращением он отдернул ладонь и вытер ее о штаны. Те тоже были мокрыми. Зрение вдруг обрело небывалую остроту — он увидел серый бетон неровного пола, острый выступ кирпичной кладки. С труб, привинченных к стене, капала вода. В углу, среди развалившихся гнилых коробок, копошились крысы.
«…Как я оказался здесь? Почему так болит голова?..»
Все прежние воспоминания отрезало начисто. Вивиан поднял руку, чтобы посмотреть на часы, и увидел свои ладони, испачканные липким и красным:
«Кровь?..»
Кровь была на шее и подсыхала на рубашке.
«Что со мной?! Что случилось?.. Хотели ограбить?»
Он судорожно ощупал карманы. Нет, бумажник на месте, в нем несколько купюр, мелочь, ключи… И часы не сняли. Те исправно показывали десять минут второго.
Дня или ночи?
Вивиан понял, что не знает, какое сегодня число, месяц и даже год.
«Нужно выбираться отсюда!»
Он поднялся, но пол тут же качнулся, едва не поменявшись местами с потолком, и, чтобы удержаться на ногах, пришлось ухватиться руками за стену. Отвратительная слабость вязко заколыхалась в груди, во рту усилился мерзкий привкус, и Вивиан почувствовал, что очень хочет есть. Нет — умирает от голода! Но мысль о жареном мясе и пиве вызвала отвращение.
Желудок скрутила еще одна судорога боли и голода. Во время нее, едва понимая, что делает, он шагнул к гнилым коробкам, где пищали крысы. Маленькие живые комочки, в которых быстро бьется сердце и бежит теплая сладкая кровь.
Схватить! И вонзить зубы!
Он с отвращением отшвырнул извивающуюся в руке крысу.
«Все очень просто. Я сошел с ума. Или… попробовал наркотики и у меня галлюцинация?»
Боль усилилась, ее стало невозможно терпеть. Вивиан упал на колени, и в красном тумане, застилающем глаза, вдруг увидел людей, равнодушно и элегантно перешагивающих через черные лужи, лениво ползущие из-под труб. Парень и девушка. Красивая. …Очень красивая. И это почему-то потрясло его сильнее всего.
— Ба! Кого я вижу! — радостно завопил спутник красавицы. — А вот и наш герой! Какое отвратительное место ты выбрал для отдыха.
— Кто?.. Кто вы? — с трудом выговорил Вивиан и не узнал своего голоса.
Девушка улыбнулась, поигрывая кулоном на длинной цепочке.
— Вопрос не в том, кто мы. А кто ты, — сказала она бархатным, мурлыкающим голосом. — Хотя можем и представиться. Это Виктор. Я — Идалия. Фэриартос, как ты уже мог заметить.
— Помогите…
— Конечно, мы тебе поможем… — Виктор наклонился и молниеносным движением схватил крадущегося вдоль стены серого зверька. — Смотри, вот то, что тебе сейчас нужно. Сочная, жирная крыса. Лови!
Вивиан дернулся, грызун с писком пролетел мимо, шлепнулся на пол и умчался в темноту. Боль во всем теле вдруг притупилась, но накатил приступ такой злости, что в ней можно было задохнуться. Никогда прежде он не испытывал такого яростного желания убить человека — ему захотелось броситься на шутника и вцепиться в незащищенную глотку.
— Осторожно, Виктор! — воскликнула девушка скорее с удивлением, чем с испугом, и прыжок осмеянного не достиг цели. Ударом ноги фэриартос отшвырнул его назад, на пол.
— Смотри, щенок умеет огрызаться, — добродушно усмехнулся он. — Ладно, хватит дурачиться. Нужно забрать его отсюда.
И тут Вивиан заметил…
Что-то было не так с их лицами. С зубами. Между приоткрывшихся губ мелькнули блестящие острые клыки.
— Кто вы?!
— Хватит болтать. — Виктор подошел ближе и рывком поставил ничего не понимающего парня на ноги. — Я не собираюсь валандаться со школяром всю ночь.
На улице оказалось прохладно. Подняв голову, Вивиан снова поразился остроте своего зрения. Черная ночь перестала быть черной. Ее густые тени растворились в жемчужном сиянии, льющемся с невероятного, нереального неба — темно-синего, подсвеченного по краям оранжевыми огнями. В их свете вся улица казалась разноцветной… На мгновение он забыл о боли, увидев фиолетовые и лиловые дома, цветы шиповника алели пятнами на темной зелени куста за серой решеткой парка. Из густой кобальтовой тени выступили гранитные тела купидонов, резвящихся на фронтоне старого дома. На перилах одного из балконов, умываясь, сидела бордовая кошка. Встретившись с человеком взглядом, она выгнула спину дугой, зашипела и прыгнула в комнату.
Мир стал многоцветным, раскрашенным мягкими приглушенными красками, стоило только пристальнее вглядеться в него.
— Что это?
— Сумеречное зрение. — Виктор оглянулся, сказал что-то девушке на незнакомом языке. Та равнодушно усмехнулась.
Мысли Вивиана мучительно метались в стремлении объяснить ситуацию и найти выход. Он сделал еще одну неудачную попытку завести разговор:
— Виктор, кто вы? Куда меня ведете?
— Узнаешь, — отозвался тот мрачно.
Сознание снова стало меркнуть. Свет от фонарей поплыл перед глазами, вытягиваясь в длинные, колышущиеся в такт шагам гирлянды. Звезды танцевали на небе и рассыпались брызгами. Каждый удар сердца грохотом отдавался в ушах. Боль ушла, но вместо нее тело наполнила отупляющая слабость.
Виктор хлопнул его по плечу:
— Держись, почти пришли…
Деревья раздвинулись. Спутники оказались у роскошного особняка. Стройные колонны поддерживали легкий фронтон крыши. Во многих окнах горел свет. Откуда-то издалека доносились звуки виолончели.
Все эти детали Вивиан замечал отстраненно, будто часть его сознания, свободная от боли, могла спокойно фиксировать окружающее.
Идалия поднялась на крыльцо, открыла дверь, и в то же мгновение Вивиану в лицо ударил желтый свет. Парковая дорожка под ногами вздрогнула, качнулась… Но легкий тычок в спину вернул его к действительности.
Изнутри особняк был похож на музей.
Много статуй. Картины на стенах. Золотые драпировки. Старинные гобелены. Антикварная мебель. Мрамор и лепные украшения на потолке…
Только выглядел этот «музей» странно, словно архитектор, создавший его, имел довольно приблизительное представление о законах гармонии. Комнаты, по которым вели Вивиана, были круглыми, треугольными, длинными, как пеналы, ромбовидными или просто… перекошенными. Другого слова он не мог подобрать, как ни старался.
У одних своды казались низкими. Потолкам следующих мог позавидовать любой готический собор. Стены третьих просто терялись из виду.
Но самое дикое впечатление произвел на Вивиана вид из окон. Через прозрачные стекла струился яркий солнечный свет. Он лежал на мраморном полу длинными прямоугольниками. Идалия, идущая впереди, аккуратно обходила их. А ведь еще мгновение назад на улице была глубокая ночь…
Лестницы тоже вызывали недоумение. Некоторые из них выглядели обычно, но никуда не вели. Просто упирались верхними ступенями в потолок. Другие — выступали из кирпичной кладки и служили частью сложных для понимания барельефов.
Вивиан потерял надежду понять, что происходит в этом доме, когда в одном из оконных проемов увидел ночное небо, на фоне которого покачивались голые ветви березы, покрытые инеем. На мгновение все вокруг показалось ему сном.
Идалия уверенно направилась по коридору, застеленному алой ковровой дорожкой, остановилась у высокой двухстворчатой двери, и Виктор, распахнув ее, легким толчком заставил подневольного гостя сделать несколько шагов вперед.
В просторной комнате, залитой теплым сиянием сотен свечей, тоже была позолота, гобелены и картины. У стола, в кресле с высокой спинкой, сидел мужчина. Породистое лицо его выглядело равнодушным, но глаза смотрели настороженно и внимательно. Одежда незнакомца показалась Вивиану странной. Черная бархатная куртка, рубашка с широкими рукавами, кружевное жабо. Рядом на столешнице лежала шляпа с белым пером.
Мужчина смерил Вивиана взглядом, и тот понял, что цепенеет под пристальным вниманием черных глаз.
— Маэстро, мы нашли его полчаса назад, — сказала Идалия. — Там, где вы сказали.
— Как тебя зовут? — произнес тот, выдержав значительную паузу. Голос его был хорошо поставлен. Звучен и в то же время властен.
— Вивиан.
— Сколько тебе лет? Из какого ты клана?
— Я… я не понимаю вас.
— Он ничего не знает, — вмешалась девушка.
Мужчина едва заметно улыбнулся:
— Ничего не знает и не помнит. Молод. Беспомощен. Слаб. Неопытен. Ты хорошо получился… Вивиан.
— Я хочу знать, что со мной происходит. Кто вы такие, что вам от меня надо. Я…
Тяжелый взгляд хозяина как будто обрел физическую силу, душным кольцом сомкнулся на горле и заставил замолчать.
— Ты будешь говорить только после того, как я разрешу тебе.
В груди Вивиана что-то дрогнуло, и он снова почувствовал ту самую безымянную часть души, которая взорвалась горячей яростью после насмешки в подвале. Теперь эта странная сила бурлила в раздражении на собеседника и требовала от своего обладателя каких-то действий.
— Вы не имеете права приказывать мне, — выговорил Вивиан с большим трудом то, что должен был сказать.
Мужчина усмехнулся:
— Он хорошо получился, только слишком дерзок. Идалия, проводи гостя в его комнату.
Девушка сжала в ладони кулончик:
— Фрэнсис, но он… голоден. Посмотри на него. Он очень слаб.
— Проводи его, Идалия, — чуть повысив голос, сказал мужчина, и та послушно подошла. Дотронулась до плеча:
— Пойдем…
В мелодичном голосе совсем не было власти, только мягкая просьба, но сопротивляться ей было невозможно.
Сделав пару десятков шагов по коридору, девушка остановилась рядом с высокой узкой дверью. Еще шаг, и Вивиан оказался в темноте круглого помещения, чуть разбавленной тлеющим светом керосиновой лампы. Створка захлопнулась. Он остался один, и тут же тяжелое бессилье отпустило, а в душе снова вспыхнули голод и злоба, придушенные холодным взглядом владельца особняка и мягкой напевностью голоса Идалии.
— Ведьма! — Вивиан бросился на дверь.
Та даже не шелохнулась под тяжестью тела, и это еще больше разозлило. «Они должны были помочь, — услужливо подсказала темная, свитая тугим витком спираль новой силы в душе. — Обязаны помочь. Но только посмеялись. Ты вправе мстить…»
И в то же мгновение он понял, чего хочет. Добраться до надменного незнакомца. Вцепиться ему в горло, как той крысе в подвале. «Гость» метнулся к окну, отшвырнув по дороге хрупкий антикварный столик, тот только хрустнул, разлетаясь на части.
Оконный проем был забран толстыми прутьями и закрыт ставнями, но Вивиану даже в голову не пришло, что это может остановить его. Схватившись за решетку, он изо всех сил дернул ее на себя. Металлические прутья заскрипели и стали медленно выгибаться, с откосов посыпалась штукатурка. Еще один рывок, и длинные болты с пронзительным скрежетом вылетели из пазов. Решетка осталась в руках. Отбросив ее в угол, Вивиан толкнул раму. И тут же зарычал от разочарования.
Стекло, так же как и ставни, оказалось всего лишь муляжом, ловким обманом. Окна не было. Была все та же каменная кладка стены с неглубокой нишей, имитирующей оконный проем.
Он ударил по стеклам с воплем ярости, и те разлетелись под кулаками. Один из осколков глубоко вонзился в ладонь. Резкая боль заставила опомниться. Отшатнувшись от окна, Вивиан тупо уставился на порезанные руки: «Что я делаю?!.. Должно… должно быть какое-то объяснение…»
«Подлость и предательство! — шепнули из глубины души. — Тебя обманули и предали. Сейчас ты зол и голоден! Дай волю гневу, тебе станет легче».
— Меня обманули и предали, — повторил он вслух, называя словами странное чувство, клубящееся в груди. — Обманули!!
Возвращение от страха и недоумения к слепой ярости было очень легким. А непомерно возросшая вдруг сила позволяла крушить все, что попадалось под руку. Разбитая статуя заскрипела под ногами каменными крошками. Гобелены, сорванные со стен, упали на пол жалкими обрывками. Мебель разлетелась от одного удара ноги, зеркало брызнуло острыми осколками, которые вспыхнули, поймав отражение огня лампы.
И Вивиан замер.
Остановился, увидев в крошечных кусочках, торчащих в темном овале рамы, свое отражение. Нетвердой рукой отломил один…
Лицо, которое сейчас отражалось в зеркальном куске, не могло быть его лицом. Безумные черные глаза с расширенными зрачками. Серая кожа. Запавшие щеки… и острые длинные клыки, такие же, как у Виктора, у Идалии…
— Да что же это! — Он коснулся своего измененного, странного, чужого лица. — Что это такое?! Кто я такой теперь?!!..
Обломок выпал из пальцев.
Опустившись на пол, Вивиан закрыл глаза, потом лег, уткнувшись в ворох обрывков. Комната вдруг стала поворачиваться вокруг своей оси, все наращивая темп, и остановить ее вращение было невозможно. Потом каменная поверхность качнулась, Вивиан полетел куда-то вниз, в темноту, и вместе с ним, сверкая полированными краями, летели зеркальные брызги, в которых многократно отражался его новый, нечеловеческий облик…
Глава 2
РАПАИТ
Книга жизни начинается с мужчины и женщины в саду… и заканчивается апокалипсисом2.
2 декабря
К четвертому подъезду спорткомплекса вела длинная очередь. Толпа просачивалась внутрь медленно. Людей, стремящихся на концерт кумира молодежи, рок-звезды Гемрана Вэнса, новообращенного Гемрана Фэриартоса — было слишком много.
Солнце село полтора часа назад. Над опрокинутой ребристой чашей стадиона сверкал белый месяц. Сизые тучи налетали на его острый серп, рвались и неровными клочьями разлетались по фиолетовому небу, просыпая мелкие звездочки редких снежинок. Ледяной ветер подхватывал их и долго носил над площадью, прежде чем уронить на землю.
Комплекс был построен на холме, и огоньки машин, ползущих по шоссе внизу, отсюда казались длинной новогодней гирляндой.
Рядом с Кристофом нетерпеливо переступала острыми каблучками по асфальту Дона. Ее бриллиантовые сережки поблескивали в свете фонарей. Белые волосы серебрились, словно покрытые инеем. Ее никогда не интересовали фэриартос. Ни старшие, ни тем более новообращенные, и девушка искренне недоумевала, как позволила уговорить себя пойти на этот концерт.
Она согласилась только из уважения к номинальному главе клана.
— Ты все еще уверен, что это хорошая идея? — Прозрачное облачко пара сорвалось с карминных губ и растаяло в темноте.
— Да. Помнится, Дарэл говорил, что Вэнс отличный музыкант.
— Я не о том. — Дона едва заметно поморщилась и вздохнула, нехотя признаваясь в своих сомнениях. — Стоило ли оставлять Даханавара одного?
— Сэм присмотрит за ним.
Кристоф взглянул поверх голов людей, терпеливо переминающихся с ноги на ногу. Похоже, его интересовало лишь одно — предстоящее зрелище. Или колдун делал вид, что больше его ничто не беспокоит.
— Кристоф. — Дона не смогла сдержать иронию, наблюдая за ним. — Если ты не знал, за тем углом есть дверь, на которой написано «VIP». Было бы гораздо быстрее…
— Безусловно, — согласился некромант, — и гораздо скучнее.
Очередь продвинулась еще немного. Стал виден турникет. За ним маячили два охранника. Дона задумчиво посмотрела на мужчину, стоящего впереди, и тот, втянув голову в плечи, поежился, чувствуя на себе горящий взгляд мистрис3.
— Не то чтобы я не доверяю Сэму, но… — собеседница повернула к Кристофу красивое, немного напряженное лицо, — знаешь, в последнее время меня одолевают предчувствия.
Она подумала немного и добавила:
— …нехорошие предчувствия.
Некромант усмехнулся, провел пальцем по ее лбу, словно пытаясь разгладить суровую морщинку.
— Поэтому мы здесь. Тебе надо развеяться.
Дона мельком улыбнулась, но выражение тревоги не ушло с ее лица.
— Крис, я хотела… спросить. — Она помолчала, тщательно подбирая слова. — Понимаю, сейчас не место и не время…
— Не бойся, говори, — отозвался колдун, и она снова не увидела в его зеленых глазах ничего, кроме спокойствия.
— Кому помешал Вивиан? Зачем убивать молодого неопытного ученика? Да, конечно, Вив очень талантлив, — тут же поправилась она, зная, что Кристоф терпеть не может, когда принижают достоинства его воспитанников, — но все же ему еще далеко до мастера.
Она вопросительно взглянула на спутника и произнесла наконец вслух то, о чем давно думала:
— Не логичнее ли предположить, что отрава предназначалась тебе? Хотя надо быть глупцом, чтобы надеяться, будто ты попадешь в такую примитивную ловушку.
Кристоф ответил после продолжительной паузы:
— Я знаю только одно. Нас предупредили. Дали понять, что оружие Лудэра по-прежнему существует.
Дона зябко повела плечами, кутаясь в длинное пальто сливочного цвета. Она еще не родилась, когда закончилась последняя битва с Лудэром, но слышала много жутких рассказов о тех временах.
— Оно не появлялось несколько сотен лет. Кто его хранил? Или изготовил?
— Я могу назвать тебе шесть великолепных кандидатур. — Мастер Смерти взял девушку под руку и притянул ближе к себе, чтобы защитить от холодного ветра. Его горячая ладонь грела даже сквозь драп. — Лудэр.
Дона задумчиво кивнула, соглашаясь с этой версией:
— Они мертвы. Но могли остаться их хранилища, которые мы не уничтожили? Или записи…
— Асиман. У них есть великолепные химики.
— Вриколакос?.. — Это предположение казалось Доне маловероятным. Однако забывать о лесных жителях не стоило — оборотни инстинктивно ненавидели некромантов, хотя, насколько она помнила, никогда не пытались навредить.
— Даханавар. — Кристоф мельком взглянул на «готичного» подростка, с надеждой спросившего у него, нет ли случайно лишнего билета. Улыбнулся, с видимым сожалением отрицательно покачал головой и продолжил, когда тот отошел: — Маленькая месть за то, что я взял под защиту их опального сканэра.
— Может быть… Нахтцеррет.
Колдун хотел ответить, но в этот момент из сумочки Доны зазвучали высокие аккорды…
— Извини, Крис. — Она вынула мобильный, подняла серебристую крышечку, взглянула на высветившийся номер и тяжело вздохнула: — Ну вот, опять… Алло…
— Доброй ночи, миледи, — прозвучал хорошо знакомый бархатистый голос.
— Доброй ночи, сеньор де Кобреро.
Кристоф, не сдерживая довольно иронической улыбки, отвернулся, делая вид, что рассматривает плакат-фотографию трех полураздетых девушек, изображающих певиц.
— Вы не заняты сегодня? — деловито осведомился глава клана негоциантов.
— Занята, — ответила Дона вежливо, но безапелляционно. Это был единственный возможный тон в общении с вьесчи. И раньше он всегда действовал безотказно.
— Жаль. Очень жаль, — прозвучало с искренним огорчением. — Я хотел пригласить вас на ужин.
Спутница Кристофа снова вздохнула, на этот раз устало.
— Рамон, вам не надоело получать отказ на каждое свое приглашение?
— Я терпелив. — В голосе Вьесчи слышалась улыбка.
— Похоже, вам доставляет радость досаждать мне. Я полагала, вы предпочитаете общество фэри…
— Я предпочитаю вас.
Дона мельком взглянула на Кристофа, продолжающего разглядывать трио девиц.
— А как же дыхание смерти? Ледяной холод могилы? И, как вы тогда сказали… равнодушие покойника?
— Миледи, я уже просил прощения за свои слова. Неужели вы обижены до сих пор?
— Я не обижаюсь на правду.
— Дона, я…
— Извините, Рамон. Я больше не могу говорить. Всего хорошего.
Она нажала на кнопку, сунула телефон в сумочку и продолжила список врагов:
— Вьесчи.
— Пренебрегаешь вниманием главы клана? — усмехнулся колдун.
— Да. Третий раз за последнюю неделю.
Колдун выразительно приподнял брови, но ничего не сказал.
— Изображает благородного кастильского рыцаря. — Дона с досадой смахнула с рукава несколько снежинок. — То ли хочет что-то выведать, то ли наоборот…
— Да, это он умеет, — задумчиво произнес Кристоф. — Изображать рыцаря…
Они прошли через два поста охраны. Дона с невозмутимым видом позволила осмотреть свою сумочку. Кристоф, явно получающий своеобразное удовольствие от всего происходящего, сжульничал, проходя проверку металлоискателем. «Отвел» глаза стражам порядка, когда прибор пронзительно запищал, засекая нечто металлическое под его курткой.
— Не удержался и прихватил с собой любимую рапиру? — съехидничала девушка.
— Нет, всего лишь намордник для Тёмного Охотника, — с улыбкой отозвался колдун, доставая из внутреннего кармана два билета.
В фойе было шумно. У колонн толпились группы взволнованно-оживленных подростков. Люди постарше неторопливо прогуливались по холлу. В толпе периодически мелькали приличные костюмы. С огромных плакатов на стенах смотрел сам виновник этой суеты: Вэнс, в облачении, стилизованном под наряд кельтского воина, стоял вполоборота к зрителям, длинная обесцвеченная прядь волос падала на лукаво прищуренный глаз, обаятельная улыбка пленяла сердца.
— Не понимаю, какое удовольствие ты находишь в посещении подобных заведений, — с искренним недоумением произнесла Дона, осматриваясь.
— «Вещь совершенна, когда она отвечает цели, для которой ее создали»4, — с преувеличенно глубокомысленным видом произнес Кристоф.
Вилисса5 вздохнула, возводя взгляд к потолку. Колдун никак не мог забыть ее давнего увлечения английскими философами начала восемнадцатого века. И периодически начинал цитировать Биньона, Беркли или Аддисона. Видимо, находя это чрезвычайно забавным.
— Как говорит Дарэл, пребывание среди людей оживляет чувства. — Кристоф посторонился, пропуская девушку, нагруженную пакетами с попкорном. Та окинула кадаверциана оценивающим взглядом из-под густо накрашенных ресниц и расплылась в улыбке.
— Ты очень демократичен, — скептически заметила мистрис, поправляя прическу.
Зал заполнился быстро, и свет под потолком стал медленно гаснуть.
— Надеюсь, Вэнс будет в состоянии петь, увидев нас здесь. — Повернув голову, Дона рассматривала широкие длинные ряды синих пластиковых кресел. Из партера человеческие лица наверху казались белыми смазанными пятнами. Ровный гул голосов то стихал, то становился громче.
Когда Гемран вышел на сцену, первым делом он быстро скользнул взглядом по аудитории, взревевшей в восторженном крике. Вэнс ощутил присутствие «родственников», и его выразительное лицо слегка напряглось. Потом разглядел в пятом ряду Кристофа, удивленно приподнял бровь, но тут же склонил голову в приветствии. Посмотрел на Дону, прижал руку с микрофоном к груди, улыбнулся. Он вел себя как любезный хозяин, и каждый гость чувствовал его внимание.
За спиной музыканта взвились две струи неонового огня. Печально и мощно запела волынка. Пульс барабанов совпал с биением пульса всех сидящих в зале. Низкий, хрипловатый голос, многократно усиленный динамиками, ударил по толпе, и Дона почувствовала, как через ее тело прошла волна восторга.
Это была настоящая магия фэриартос. Единственная в своем роде, неповторимая, волшебная. Изменчивая и неизменно постоянная.
Гемран пел про них. Про вечную жизнь. Про поля битв, над которыми кружат вороны. Про смерть, которую всегда изображали на картинах с белыми волосами Доны. Про потерянных учеников, друзей, любимых, тела которых рассыпались под солнечными лучами, а души никогда не найдут покоя.
Девушка почувствовала, что к глазам подступают слезы. Она видела, как Кристоф, сидящий рядом, стиснул подлокотники кресла, слушая песню на старонемецком. Как застыло его лицо.
Это была истинная магия. Та, что сильнее огня асиман, тления тхорнисхов и некромантии кадаверциан.
Даже прадеды Гемрана еще не появились на свет в то время, когда кадаверциан носил на плече тяжелый топор бургундского наемника. Вэнс не мог знать о том, как Дону тащили за волосы из кареты, чтобы перерезать горло. Тогда девушка впервые увидела зеленый свет некромантической магии, спасшей ее жизнь. Но в одной из песен она услышала именно эту историю…
Гемран улыбался, и каждый в зале думал, что эта улыбка только для него. И если бы сейчас, именно в эту минуту он позвал Дону — она бы пошла. Наверное…
В перерывах между песнями Вэнс говорил с залом. Смеялся. Шутил. Наклонялся, чтобы хлопнуть по ладони кого-нибудь из поклонников, толпящихся у сцены и тянущих к нему руки. Швырнул в зал барабанные палочки, и подростки едва не подрались из-за них.
На заключительный номер Гемран вышел с двумя факелами. Толпа вопила от восторга, когда под тревожный бой ударников он подносил огонь ко рту и выдыхал длинные красные языки пламени…
Вэнса не отпускали со сцены долго, и он возвращался вновь и вновь, хотя Дона заметила, что музыканта слегка пошатывает. Лоб его лоснился от пота, а улыбка стала напряженной.
Когда верхний свет загорелся вновь, Кристоф стремительно поднялся:
— Я хочу подойти к нему.
Дона пошла с некромантом.
За сценой суетились люди. Спешно разбирали экраны, сматывали провода, перетаскивали технику, шумно переговаривались, не обращая внимания на двух кадаверциан. Гемран сидел на складном стуле, поливал полотенце водой из пластиковой бутылки и протирал лицо. Увидев гостей, он быстро встал и направился к ним, плечом отодвинув с дороги кого-то из своих музыкантов.
— Спасибо, — коротко сказал Кристоф. — Особенно за третью песню.
— Я почему-то был уверен, что она тебе понравится, — улыбнулся Вэнс. От него пахло гарью, мокрой воловьей кожей и усталостью.
— Дарэл говорил, у тебя трудности и нужна помощь.
— Нет, — резко оборвал фэриартос и тут же поспешил загладить не слишком вежливый ответ: — Благодарю, нет.
Он посмотрел на Дону:
— Я видел ваши слезы, мистрис. Значит, я все делаю правильно. И помощь не нужна.
— Тогда удачи.
Кристоф кивнул на прощанье, но, уже уходя, обернулся:
— Спецэффект последней песни… Заклинание асиман?
— Спирт, — рассмеялся Вэнс.
— …Спирт… — повторил Кристоф, открывая дверцу машины. Усмехнулся каким-то своим мыслям, взглянул на девушку: — Тебя подвезти?
— Я хочу пройтись.
Кадаверциан не стал настаивать, кивнул на прощанье и сел за руль. Дона провожала взглядом его машину, пока свет задних фар «БМВ» не слился с огненным потоком Садового кольца. А потом неторопливо направилась к спуску с холма.
Она все еще находилась под впечатлением от концерта и хотела побыть одна. Прогуляться по ночной Столице… Но не успела сделать и несколько шагов, как из переулка вынырнул черный «бентли». Бесшумно подкатил к тротуару, дверь открылась, в салоне загорелся свет, и кадаверциан увидела Рамона Вьесчи собственной персоной.
Вместо привычного делового костюма он был в темном свитере и джинсах. Два постоянных телохранителя отсутствовали, так же как дипломат с документами. Ледяное высокомерие на лице сменилось очаровательно-любезной улыбкой.
Онемев от изумления, Дона смотрела, как негоциант выбирается из машины и склоняется перед ней в легком поклоне.
— Доброй ночи, миледи. Не возражаете, если один час я побуду вашим личным шофером?
Он распахнул переднюю дверцу с таким видом, словно предлагал ей прокатиться по меньшей мере в королевском экипаже. Вилисса улыбнулась, но не сделала попытки приблизиться к гостеприимно светящемуся салону.
— Рамон, скажите наконец откровенно. Что вам от меня надо?
Рассматривая ее с ног до головы с видимым удовольствием, вьесчи произнес многозначительно:
— А что может быть нужно мужчине от изумительно привлекательной женщины?
Дону нахальное заявление слегка покоробило. Более того, она прекрасно понимала, что Рамон откровенно насмешничает, изображая испанского кабальеро.
— Учитывая то, что они принадлежат разным кланам…
Сохраняя маску неотразимого любовника, банкир подошел к ней, властно протягивая руку:
— Миледи, давайте забудем о политике в эту прекрасную ночь. Я знаю один великолепный ресторан, где…
— Рамон! — Голос девушки утратил вежливое спокойствие, и в нем зазвучала сталь. — Вы слишком много общались с юными фэри и стали неосмотрительно считать всех женщин наивными дурами, падкими на лесть. Говорите прямо, что вам надо. У меня нет времени на слащавый флирт!
Несколько мгновений вьесчи смотрел на нее хмуро, потом его лицо приобрело привычное высокомерно-отрешенное выражение.
— Хорошо. Если вам угодно придерживаться делового тона.
— Да. Мне угодно именно это.
В черных глазах негоцианта блеснуло что-то вроде досады.
— Предпочитаете говорить со мной непосредственно на улице? — сухо поинтересовался он. — Или все же сядете в машину?
Кадаверциан молча подошла к «бентли», опустилась на переднее сиденье. Рамон сел за руль.
— Не возражаете, если мы отъедем на пару кварталов?
— Нет.
Они молчали до тех пор, пока не оказались на темной улочке, огибающей парк. Дона смотрела в окно, наслаждаясь теплом и тихой музыкой радио. Она не слишком доверяла современным средствам передвижения, но сейчас поняла, что получает удовольствие от езды в обществе негоцианта. Вьесчи внимательно наблюдал за дорогой, ведя машину плавно, уверенно и аккуратно. Останавливаясь у каждого светофора и притормаживая на переходах. «Комфорт и надежность». Девушка невольно улыбнулась — эта мимолетная мысль походила на рекламный лозунг.
Впереди показалась неровная стена деревьев, освещенных дрожащим светом редких фонарей. Парк выглядел черным и застывшим. Рамон остановил машину у разбитого тротуара, погасил фары. Помолчал и заговорил деловым тоном, каким предпочитал общаться на Советах:
— Помня о вашей нелюбви к посторонним разговорам, — он с едва заметной издевкой выделил слово «посторонним», — перейду сразу к делу. На прошлой неделе я получил заказ на большую партию чилийского «конского волоса». Вам о чем-нибудь говорит это название?
— …«Конский волос»… — повторила девушка и внимательно посмотрела на вьесчи. — Это один из ингредиентов «Лунной бездны»?
— Именно. — На смуглом лице собеседника мелькнуло удовлетворение. — Немногие знают об этом.
— Нософорос… — прошептала Дона.
— Да. Это их заклинание.
— Но они ушли. Исчезли. Зачем кому-то…
Она осеклась, сообразив, что повторяет свой вопрос, недавно заданный Кристофу.
— Зачем кому-то обращаться к древним знаниям? — закончил за нее негоциант. — Меня тоже это очень интересует.
— Но разве вы не знаете, кому и что доставляете?
Рамон помолчал, видимо решая, стоит ли посвящать ее в тонкости своего бизнеса, затем заговорил неохотно:
— Чаще всего клиенты действуют через подставных лиц. И если я, интересуясь, кто хочет приобрести товар, буду копать слишком глубоко, ко мне перестанут обращаться. Я потеряю деньги и доверие заказчиков. Поэтому… догадки у меня есть, но довольно смутные.
— Скажите, Рамон, — Дона пристально посмотрела в черные глаза, — у вас случайно не было заказов на кровь кадаверциан?
— «Могильная гниль»? — понимающе приподнял брови вьесчи. — Кажется, ваша кровь — один из основных ингредиентов? Нет. Не было. Но если бы кому-то понадобилось ее получить, это бы не составило труда. В Северной резиденции, во время Витдикты, ее пролилось достаточно.
Облокотившись о дверцу, Дона напряженно думала, не обращая внимания на пронизывающий взгляд негоцианта…
— Какие еще товары вас просили достать?
— Партию коралловых аспидов. — Увидев ее недоумение, он усмехнулся, демонстрируя длинные клыки, и сам стал похож на змею.
— Это магическое животное Лугата?
Рамон утвердительно наклонил голову, а потом вдруг перестал улыбаться, придвинулся ближе и произнес доверительно:
— Мне не нравится подобное перемещение артефактов. Мой богатый жизненный опыт подсказывает, что это грозит большими неприятностями нам всем. Безобидные на первый взгляд объекты начинают скапливаться в одном месте. И в соединении с другими, такими же безобидными, объектами они становятся смертельными. «Могильная гниль». «Лунная бездна». «Слюна Гидры»…
— «Сеть Аида», — тихо продолжила Дона.
— И прочие давно забытые заклятия, для которых нужны материальные предметы. — Вьесчи откинулся на спинку кресла и впервые за разговор отвел взгляд от девушки, поглядев в темноту парка. — Кто-то начал серьезную подготовку. Я не хочу новой войны, Дона. Я хочу спокойно жить, управлять сетью своих банков и встречаться с красивыми женщинами. Меня не интересует новый передел мира.
— Вы ищете союзников среди кадаверциан, Рамон? — задумчиво спросила она, рассматривая профиль испанского гранда и жалея, что не обладает способностями Дарэла. Если бы можно было узнать, что на самом деле думает и чего хочет вьесчи!
— Да.
— Мы не вступаем в альянсы с другими кланами.
— Потому что ослеплены своей силой. — Негоциант усмехнулся, снова поворачиваясь к ней. — Кажетесь себе невероятно могущественными. Но ваш клан разобщен. Вас легко перебить поодиночке. В те моменты, когда вы этого совсем не ждете.
— Как сейчас, например? — с убийственной вежливостью осведомилась она.
Жестом шутливого отчаяния собеседник вскинул руки:
— Боже упаси. У меня и в мыслях такого не было. Мы не хуже клана Искусства умеем ценить красоту. А такая женщина, как вы…
Дона досадливо поморщилась и снова перевела разговор на интересующую ее тему:
— Впервые слышу, чтобы нас называли могущественными. Все считают, что мы отошли от дел потому, что ослабели после прошлой войны и тихо вымираем.
— Так полагают только глупцы, — резко отозвался Рамон. — Недалекие профаны. Я знаю вашу истинную цену, и поверьте мне, Дона, через некоторое время в дверь особняка Кристофа еще не раз постучат нуждающиеся в вашей дружбе. Но, надеюсь, я окажусь первым.
— Тогда почему бы вам не обратиться прямо к нему?
— Не считаю верным. — Вьесчи смотрел на девушку с легким утомлением, как будто сожалея, что та не понимает элементарных вещей. — Я предпочитаю иметь дело с вами… — Он вдруг наклонился совсем близко, так, что вилисса увидела мерцающие белые огоньки в его глазах. — Я хочу тебя защитить.
Дона рассмеялась от этой неожиданной и нелепой откровенности.
— Во-первых, сеньор де Кобреро, не помню, чтобы мы с вами пили на брудершафт…
Он усмехнулся и потянул вверх рукав свитера, открывая запястье.
— Мы можем сделать это прямо сейчас.
— Благодарю. — Дона мельком взглянула на вену, выступившую под смуглой кожей. Улыбнулась, представив последствия этого «брудершафта». — Но должна предупредить. Если вы не знали, кровь кадаверциан… некоторых старых кадаверциан ядовита для представителей всех остальных кланов. И когда вас найдут мертвым, посиневшим, с раздувшейся шеей и глазами, вылезшими из орбит…
— Можно обойтись без подробностей. — С видимым сожалением Рамон опустил рукав, отодвинулся и положил руки на руль. На его безымянном пальце блеснул золотой перстень с топазом.
— А во-вторых, о какой защите может идти речь? — Желтоватый камень не отпускал взгляд девушки, казалось, золотистые искры кружат в нем непрерывно, слегка гипнотизируя. — Если о магической, то вы не обладаете магией.
— Дорогая Дона, вы снова подтверждаете мое опасение, — с явно притворной печалью произнес Рамон. — Вы ослеплены своей силой. И эта слепота оборачивается против вас. Что стало с Обайфо? Это был самый могущественный клан. Его уничтожили. Лудэр — мертв. Лугат там же. А самые слабые вьесчи по-прежнему процветают. Более того, все остальные кланы зависят от нас. Мы — гарантия вашего материального благополучия.
— Звучит как реклама, — пробормотала Дона, чувствуя в словах Рамона некоторую долю правды. — И от кого именно вы собрались меня защищать?
Он не успел ответить. Девушка вдруг почувствовала приближение чего-то знакомого. Голодного и опасного… со стороны парка.
1 Оскар Уайльд. Замечательная ракета.
2 Оскар Уайльд. Женщина, не стоящая внимания.
3 М и с т р и с — жрица Смерти. Одно из названий женщин-кадаверциан.
4 Cлова Джорджа Беркли, епископа Клойна.
5 В и л и с с а — женщина-кадаверциан, специализирующаяся на создании вилахов (зомби).