Виталий Бодров

Кровь Титанов. Не буди лихо

— Мастер, Спящий проснулся! — Молодой бакалавр влетел на заседание Совета, задыхаясь от восторга и быстрого бега. О возможном наказании он в эту минуту не думал, хотя нарушал все возможные правила и традиции Ковена.

— Рассказывай.— Архимаг нетерпеливо вскочил со своего места.— Что он сказал? С ним можно поговорить?

— Он проснулся всего на несколько минут,— потупился бакалавр.— Потом заснул снова. Его слов никто не понял, он говорил на не известном нам наречии. Но мы все тщательно законспектировали, Мастер!

— Конспект сюда,— резко бросил Архимаг.

Бакалавр почтительно протянул ему стопку испещренных мелким почерком листов. Глава Ковена выхватил конспект из его рук, нетерпеливо вникая в смысл слов.

— Что за язык такой? Ничего не понятно,— раздраженно бросил он.— Хоть кто-нибудь здесь может объяснить мне, что такое «превед»? Или хотя бы вот это — «кросавчег»?

— Кросс ковчег? — предположил Ассистент.— Какая-нибудь древняя форма всеобщего языка?

— На ахарский похоже,— почтительно сказал Мастер Лендин.— Или даже староахарский. Северные варвары до сих пор так здороваются порой — «превед».

— Дикари,— поморщился Мастер Эстелин.— Мне непонятно, отчего Высший захотел общаться с нами на языке северных подонков.

— Возможно, потому что южные подонки общаются исключительно на всеобщем? — предположил Ассистент.— Кстати, вот это слово — «падонаг» — очень похоже…

— На ахарском это значит «друг»,— важно заметил Мастер Лендин. Ему было приятно ловить восхищенно-завистливые взгляды коллег. И еще более радовал шанс подняться в глазах самого Архимага.

— Переводи,— нетерпеливо бросил Мастер Эстелин.— В этих листах, возможно, скрыта высшая мудрость, древние знания… а мы лишены возможности к ним прикоснуться!

Забытый всеми бакалавр незаметно ретировался за дверь. Сейчас магистрам лучше на глаза не попадаться, в таком состоянии маги могут превратить во что-нибудь тихое и безобидное, вроде немого пингвина.

— Ахарского я не знаю,— сознался Мастер Ледин.— Только несколько слов. Слишком трудный для восприятия язык… и совершенно бесполезный, как мне казалось.

— Выучи. И быстро! — приказал Архимаг, вручая стопку листов растерявшемуся Мастеру.— Иди, сегодняшний Совет обойдется и без тебя. Учи ахарский! А мы теперь обсудим новости из Ледании…

— Вот отсюда начинается лабиринт,— объявила Томагавка.

— Эй, подруга, насчет лабиринтов базара не было,— забеспокоился Боресвет.— Там порой такое водится… лучше и не соваться.

— Я читал, там минотавры обитают,— важно поделился Бол книжными знаниями.

— Лучше б ты что другое читал,— обреченно пожелал Боресвет.— В натуре, нам только такого вот минного тавра и не хватает. Эльф есть, одна штука, девка есть злая, одна штука, тебя тоже потерять не смог, как ни старался. Теперь вот минного тавра для комплекта… Встречал я одного тавра как-то… он-то нам уже не попадется…

— Минотавр — это чудовище такое. Рогатое,— доступно пояснил Бол.

— Вроде Блина? — заинтересовался богатырь.

— Помельче,— усмехнулся эльф.— Человек с бычьей головой. Сильный, но тупой, хорошему бойцу не противник.

— Перестаньте чушь молоть,— возмутилась Томагавка.— Нет там никаких минотавров! Лабиринт — колдовской, чтобы отсеять недостойных. Скажу честно: пройти его непросто и путь у каждого свой, на помощь не рассчитывайте. Кто-то хитростью, кто-то смекалкой берет…

— Может, лучше минотавр? — с надеждой спросил Боресвет.

— …Кто-то силой, кто-то скоростью. Кто как может.

Боресвет недоверчиво смотрел на старую яблоню, являвшуюся, по словам бывшей секиры, входом в загадочный лабиринт.

— Может, я вас здесь подожду? — предложил он.

— Стыдись,— укорил его Бол.— Ты же богатырь!

— По подозрительным лабиринтам, в натуре, лазить не нанимался,— обиженно возразил богатырь.— Там и булавой как следует не размахнуться!

— Лабиринт у вас отнимет и оружие, и одежду,— успокоила его Томагавка.

— Час от часу не легче! — возмутился богатырь.— Голым балахвостничать по этому вашему лабиринту — увольте!

— Хватит ныть как баба! — разозлилась Томагавка.— Хоть девушки постыдился бы!

— Успею еще постыдиться,— пробурчал Боресвет.— Вот останусь без порток, в натуре, тогда самое что ни на есть время.

— Пошли, что ли? — Бола лабиринт не пугал, азартный огонек уже блестел в его глазах. Остановить его сейчас можно было только хорошим ударом палицы. И то ненадолго.

— Пошли,— согласилась Томагавка. По лицу видно, в лабиринт ей хотелось не больше Боресвета, но фасон держала. Ох, знали бы ребята, куда она их тащит, прям под яблоней бы и закопали!

— Коней здесь, что ли, оставим? — недовольно пробурчал Боресвет.

— Кони в лабиринт не пойдут,— подтвердила Томагавка.— Боятся.

— Умные, значит, — позавидовал лошадям Боресвет.

В таинственный лабиринт первым шагнул Бол. Вторым, как ни странно, Боресвет. Лониэль невозмутимо последовал за ним.

Томагавка долго колебалась, с тоской глядя по сторонам, будто прощаясь.

— Помоги мне Творец! — шепнула она, прежде чем шагнуть вперед.

Бол оказался в одиночестве. Вокруг была темнота, не полная тьма, как в подземельях отцовского замка, а этакая противная полумгла. Неясные тени кружили на границе видимости, беззвучно и равнодушно. Бол поежился. Этот лабиринт ему не нравился, не так он себе его представлял. И никого рядом, некому сказать даже, как ему страшно!

— Где же ты, гоблин несчастный? — прошептал он, больше всего на свете желая, чтобы рядом оказался беззаботно-смелый Таль. Об оружии и одежде он даже не подумал.

— Харкула зовешь? — раздался из-за спины знакомый голос.

Бол рывком обернулся, выставив руки для «Стрелки». Таль, едва различимый в сумраке, стоял в паре шагов и насмешливо улыбался.

— Разделся-то чего, извращенец? — поинтересовался он.— Учти, пока ты в таком виде, обниматься не полезу.

— Много чести, гоблин несчастный! — радостно взвыл Бол.— Обниматься ему еще! Ты-то здесь откуда взялся?

— Я-то просто сплю,— возразил Таль, посмеиваясь.— А вот ты что в моем сне делаешь, да еще в непотребном виде? Надо будет к опытному шаману наведаться, что-то тревожат меня эти эротические фантазии неправильной ориентации.

— Никакой это не сон,— обиделся Бол.— Просто у меня куда-то пропала вся одежда. И оружие. И деньги. И Боресвет.

— Вот это уже зря,— упрекнул его Таль.— Оружие, деньги — ерунда, дело наживное. А Боресвет — человек в хозяйстве полезный. Негоже так, с друзьями-то! Ладно, куда идем?

— Не знаю. Темно тут,— пожаловался Бол.— Собственной ладони не видно!

— Пальцы пересчитать решил? — хмыкнул Таль.— Темно — значит, свет нужен.

И он подбросил вверх мгновенно разгоревшийся шарик света. Тьма отступила на два шага, по-прежнему внимательно наблюдая за ними. Бол взвыл от досады.

— Как я сам не сообразил? — огорченно сказал он, зажигая собственный светильник.— Дурной гоблин, и тот умнее меня!

— Гоблину как раз темнота не помеха,— хмыкнул Таль, делая шаг вперед.

Боресвет удивленно огляделся по сторонам. Спутников не было. Оружия, одежды не было тоже, если не считать набедренных портков. Томагавка не соврала — и впрямь голый и безоружный. Словно, в натуре, с гопниками неудачно пообщался. Однако был и один плюс — его Боресвет, как оказалось, крепко сжимал в руке. Водка в дорогой стеклянной бутылке. «Княжеская»,— прочитал богатырь название.

— Не знаю, кто тут заправляет, но лажанулись вы крепко, братаны,— ухмыльнулся он, отхлебывая из горлышка.— Вот приложусь еще разок — и весь ваш темный лес на дрова порву! Если найду, конечно,— добавил он, обозревая голую степь. Как-то не так он себе лабиринт представлял. Первым делом, подумал богатырь, допивая бутыль, надо бы оружие раздобыть. А ну, где тут ближайшее поле с костями?

Степь, степь до самого горизонта! Богатырь озадаченно почесал затылок. Ну, и в какую сторону идти? Без поллитры не разобраться, подумал Боресвет и не очень удивился, ощутив в руке привычную тяжесть бутылки.

Лониэль мрачно вглядывался во тьму тоннеля. Подземелья гномов, не иначе! Вот уж куда порядочному эльфу попадать не след. Тем более голым и безоружным, хотя и от верного лука в подземельях проку немного. Лучше уж меч, надежнее. Из бокового тоннеля донесся скрежет стали и невнятная ругань. Гномы, не иначе. Лучше им не попадаться, чует эльфийское сердце, оторвут все самое ценное. Три раза подряд. Лониэль кошкой метнулся вперед, выбросив из головы все мысли об оружии и одежде. Ноги лабиринт оставил — и на том спасибо!

На этот раз лабиринт выглядел совсем другим. Небольшая поляна, со всех сторон окруженная зарослями шипастых кустов. Томагавка зябко повела плечами. Голыми руками не справиться, нужно какое-нибудь оружие. В прошлый раз лабиринт дал ей саблю. Может быть, и сейчас тоже? Девушка сосредоточилась, закрыла глаза. Руки остались пусты. Ладно, значит, рассчитывать можно только на свои силы. Она шагнула к стене кустов, оторвала первую ветку, в кровь расцарапав руку. Только сейчас она обратила внимание, что кроме шипов кусты обладали еще и глазами. Под взглядами сотен немигающих глаз она вдруг вспомнила, что почти полностью обнажена.

— Ну, что вылупились? — с вызовом сказала она, отступая на шаг.

Кусты молчали. Томагавка настойчиво взялась за вторую ветку.

— Секирой было проще,— пожаловалась она неизвестно кому и… ощутила, как ее рукоять плотно легла в чью-то мускулистую руку.

Болу уже не было страшно. Присутствие друга вселило в него уверенность, и теперь он с любопытством оглядывался по сторонам. Тени тянули к нему руки, норовя коснуться, Бол на всякий случай отстранялся.

— Что за место такое странное? — поинтересовался Таль.

— Лабиринт,— охотно пояснил Бол.— Нас сюда Томагавка привела.

— Ты и Томагавку потерял? — неодобрительно спросил Таль.— Нанок узнает — прибьет.

— Может, найдется еще,— понадеялся Бол.— Лабиринт этот… странный он…

— Еще бы,— согласился Таль.— Ни стен, ни потолка — то же мне, лабиринт! Скажи хоть, чудило, здесь минотавры водятся?

— Томагавка говорила, что нет,— неуверенно ответил Бол. Он неожиданно остановился. Таль удивленно посмотрел на резко побледневшее лицо друга.

— Кажется, она ошибалась,— непослушными губами произнес Бол.

Боресвет внимательно уставился на замшелый камень, лежавший у его ног.

— «Направо пойдешь — коня найдешь,— прочитал он.— Прямо пойдешь — жив останешься. А налево ты уже ходил».

Боресвет озадаченно почесал затылок.

— И правда ходил,— припомнил он.— Повторить бы, в натуре. На кой мне конь, если ни оружия, ни доспехов? Прикида какого и то нет. В таком виде только налево и идти.

Он осторожно пнул камень босой ногой.

— Или все-таки прямо? — вслух задумался он.— Да ну, в натуре, что это за жизнь в одних портках? Даже дубину толковую сломать негде! Пойду налево, вот и весь сказ!

— А ты хорошо подумал? — угрожающе спросил камень до ужаса знакомым женским голосом.

Богатырь побледнел, сплюнул через левое плечо:

— Нет, не пойду. Побегу со всех ног!

Угрожающе бородатая физиономия выглянула из тоннеля. Лониэль в ужасе отшатнулся.

— Смотри-ка, эльф! — радостно завопил гном.— Голый почти! Тьфу ты, срам-то какой! А ну говори, остроухий, что вынюхиваешь в наших местах?

— Лабиринт прохожу! — выкрикнул эльф, отчаянно пытаясь сообразить, куда ему бежать.

— Это как ты наше подземелье обозвал? — В руках гнома немедленно появилась секира.

Лониэль поспешно произнес заклинание. Рукоять секиры вмиг покрылась свежими ростками и попыталась даже пустить корни. Гном опешил, отшвырнул оружие в сторону.

— Ах вот ты как? Оружие портить доброе? Вот я тебя!

Взмах, еще взмах. Стена глазастых кустов, казавшаяся непроходимой, поспешно отодвинулась в обе стороны.

— Еще разок! Врежь им! — торжествовала Томагавка.

Противник в панике отступал, ветки падали одна за другой. Лабиринт уже не казался таким страшным. Еще бы — когда ты секира, мало что тебе может повредить. Взмах, новый взмах, треск ветвей…

Это существо с бычьей головой наверняка было минотавром. Никем другим оно просто не могло быть. Прищуренные глаза смотрели внимательно и строго. В руках стража лабиринта была огромная двойная секира — едва ли не с половину Бола ростом.

— Вот попали,— упавшим голосом сообщил Бол.

— Это и есть минотавр? — поинтересовался Таль.— Надеюсь, мы с ним драться не будем?

— Мы с ним — нет,— сказал Бол.— А вот он с нами…

Бычьи глаза смотрели на них внимательно — казалось, странное существо никак не могло решить, что с ними делать.

— Может, загадками обойдется? — с надеждой спросил Бол.

— А ты хоть одну знаешь? — усомнился Таль.

— Целых две знаю,— оскорбился Бол.— Правда, обе забыл давно. Может, с ним просто поговорить по душам? По-человечески?

— Лучше бы по-минотаври… по-минотавровски,— предложил Таль.

— Вы, собственно, кто будете? — нерешительно спросил минотавр по-человечески.

— Мы — люди,— уверенно ответил Бол.— Из Квармола.— И умолк, не зная, что еще сказать.

— Сам вижу, что люди,— проворчало существо.— Ты вот ответь, мил-человек, неужто на целом свете ничего, кроме темноты, не боишься?

— Я и темноты не боюсь, — храбро заявил Бол.— Я просто в ней не вижу ничего. Можно упасть, колено разбить…

— В лабиринте люди борются со своими страхами,— объяснил минотавр.— А у тебя их нет. Позвал приятеля, чтоб нескучно было, и вперед, по сторонам даже не оглядываясь. Никакого почтения к создателям этого лабиринта, который, между прочим, до сих пор считается одним из чудес света!

— Я постараюсь чего-нибудь испугаться,— немедленно раскаялся Бол.

— Дождешься от тебя,— проворчал минотавр.— Ладно, нет смысла тебя по лабиринту водить. Вот тебе прямая дорога, иди. А ты, молодой маг, отправляйся, откуда пришел.

— А ему со мной нельзя? — Бол жалобно заглянул в глаза минотавру, но у того, похоже, в груди был кусок железа.

— Нельзя,— отрезал быкоголовый и исчез вместе с окружающей тьмой.

— Слив засчитан,— пробормотал что-то Таль на ахарском.

Все как по заказу: конь богатырский, кольчуга подходящего размера, огромный, кованный железом щит, островерхий открытый шлем. И оружие — меч да булава. Будто в сказку попал, в натуре, подумал Боресвет, поспешно прикрывая наготу железом. Вот теперь и с ворогом окаянным переведаться можно, где бы он там ни прятался.

— Сивка-бурка, вещая каурка,— пробормотал богатырь,— встань передо мной как лист перед травой… Хм, в натуре, чо только растаманы не придумают!

Конь был хорош. Черногривый красавец косил на Боресвета глазом, бил копытом землю. По всему видно, тролля свезет и не поморщится. Такой самому князю под стать. Богатырь похлопал латной руковицей по щиту, тот отозвался басовитым гудением. Конь бил копытом землю, просил овса.

— Все тебе будет,— успокоил его богатырь и, подумав, добавил: — Давай, волчья сыть, в натуре, ехать надо. А то всех без нас поубивают.

Конь резво рванул с места, Боресвет покачнулся в седле, но равновесие удержал легко.

— Ты, братан, поспешай медленно, понял? Несолидно это — так по степи рассекать.

Конь фыркнул и слова его проигнорировал. Боресвет флегматично пожал плечами и привычно запустил булаву под облака. Дорога сама стелилась под копыта. Куда она ведет, откуда взялась, богатырь не знал. Его радовало уже то, что какая-никакая дорога все же имелась. Хоть и пыльная. Конь, как и положено, остановился за три шага до перекрестного камня. Боресвет неторопливо поймал булаву, спешился.

— В натуре, сколько ж их здесь понаставлено? — пробурчал он.— Вроде степь — откуда ж камням браться? Ладно, почитаем, что там эти беллетристы накалякали… «Направо пойдешь — обратно придешь. Налево пойдешь — несчастье найдешь. Ну а прямо пойдешь…»

Здесь надпись обрывалась. Поверх нее кто-то старательно нацарапал на камне: «Здесь был Вася».

— Ишь ты! — удивился богатырь.— И здесь он побывал! На Руси, почитай, каждый забор пометил, чисто собака какая. Шустрый пацан, в натуре.

Он задумался, глядя на камень.

— Прямо поеду,— решил наконец Боресвет.— Где Вася был, там и я, в натуре, не пропаду.

Конь заржал, не соглашаясь с выбором хозяина. Боресвет хлестнул его плетью.

— Молчи, травяной мешок! Сказано тебе — прямо нам. Богатыри, в натуре, дороги не перебирают.

Конь всхрапнул, соглашаясь с людским произволом. Боресвет перехватил поудобнее палицу, посмотрел на небо.

— Хорошая вещь — лабиринт,— мечтательно сказал он.— Ну-ка, где моя водка…

Гномы довольно неплохо дерутся на кулачках. Лониэль это понял, пропустив подряд два серьезных удара. Странно, что в эльфийских рукописях об этом ни слова не сказано. Видимо, летописцы не торопились на своей шкуре испытать «невеликую силу злобных карликов». А также «коварство и подлость, всему роду их присущие».

— Получил, остроухий?! — торжествующе взвыл гном.

Лониэль не ответил, приходя в себя после удара. Гном замахнулся правой — и взвыл, получив коленом ниже кольчуги.

— Так нечестно,— прохрипел он, сгибаясь пополам.

Лониэль не медлил. Удар снизу (густая борода, к сожалению, смягчила его силу), гном отлетел к стене. Эльф бросился к нему, не желая терять инициативу, и едва не нарвался на встречный. Противники замерли друг напротив друга, сжимая кулаки.

— Только исподтишка бить и умеете,— пожаловался гном.

— Не только.— Эльф неожиданно подпрыгнул и нанес знаменитый эльфийский удар «коэтт ло сайл эре тольго сайм», который люди, со свойственным им примитивизмом, именовали «пяткой в нос».

Гнома снесло в сторону, а на правой ноге эльфа отчего-то образовался сапог. Хороший сапог, мягкий, удобный, а главное — эльфийский. Шуточки лабиринта, сообразил Лониэль, повторяя удар второй ногой. Не потому, что этого требовала необходимость, просто нелепо ведь в одном сапоге разгуливать. Удар получился на славу, гном влип в стену и мягко сполз на пол. Второй сапог немедленно образовался на ноге, появились также штаны. Эльф возрадовался, прикидывая, чем бы таким врезать гному, чтобы получить куртку и оружие. Гном поднялся, принял боевую стойку. Теперь будет настороже, понял Лониэль. «Скудоумие низкорослых упрямцев» рукописи тоже изрядно преувеличили.

— Иди сюда, остроухий,— сделал приглашающий жест рукой гном.— Иди, я тебе кишки на нос намотаю.

— Ты до моего носа дотянись сначала,— усмехнулся эльф и неожиданно прыгнул вперед.

У-у-уй! Из глаз эльфа посыпались искры. Приложиться о каменный выступ многомудрой эльфийской головой — для этого много ума не надо. Это любой может. Нет, какие халтурщики все-таки гномы, что им стоило потолки повыше сделать?

— Гномам родные стены помогают,— сказал бородач, скалясь в ухмылке.

— Потолки…— Лониэль, морщась, ощупывает лоб. Вроде бы на месте, но шишка будет точно.— Ты, борода, скажи лучше, чего на меня взъелся?

— А чего ты по нашим подземельям шастаешь? — вызывающе ответил гном.— Всяк знает, эльф просто так даже по нужде не сходит. Значит, что-то тебе здесь нужно.

— Сказано же тебе, лабиринт я прохожу,— в сердцах бросил эльф.— Делать мне больше нечего, как по вашим катакомбам разгуливать!

— Ни о каком лабиринте не слышал,— поспешил отказаться гном, чтобы не выдать подозрительному пришельцу важную тайну.— Тут только подземелья наши. Сдается мне, что ты все-таки лазутчик. Эльфы сюда ранее не хаживали.

— Лазутчик — голый и без оружия? — хмыкнул Лониэль.

— Кто вас, эльфов, разберет,— рассудительно ответил гном.— Вы же с головой не дружите, любой знает. Слушай, а правда, что о вас говорят? Будто бы у вас три…

— И ты туда же! — взвыл Лониэль.— Вот интересно, каждый, кого ни встречу, ни о культуре эльфийской не спрашивает, ни о магии, ни об истории, а норовит выяснить подробности анатомии! Ладно еще люди, раса молодая, дикая, так и гномы туда же!

— Люди дикие, точно,— обрадованно поддержал гном новую тему.— Везде нос суют, каждой секире клин! Один тут недавно забрел, сразу учить начал, как правильно сталь закаливать надо. Теоретик, блин!

— Не Болом звать? — осведомился эльф.

— Сейчас уже никак не звать,— буркнул гном.— Прибили его сгоряча.

Дорога давалась легко. Кусты пятились, расступались, пытаясь не попасть под удары секиры. Томагавка вошла во вкус, разметывая ненавистные препятствия.

— Довольно! — чей-то властный голос остановил любимое развлечение.

Руки на рукояти исчезли, Томагавка вновь обрела человеческий облик. Правда, на сей раз одежда на ней все же присутствовала.

Человек с бычьей головой внимательно разглядывал ее.

— Странная вы компания,— задумчиво сказал он.— Девушка-секира, эльф, богатырь, предпочитающий из всего оружия водку, и ученик мага, который боится темноты. Ты хоть знаешь, что у тебя изначально не было шансов пройти лабиринт?

— Догадывалась,— буркнула Томагавка. Забытые сказки о Хранителе лабиринта оказались правдой.— Я уже бывала здесь однажды.

— И все-таки полезла снова. Зная, что ни магию, ни оружие ты использовать не сможешь.

— Пришлось.— Настроение девушки было далеко не радужным.

— И все-таки ты сумела найти выход. Мне ничего не остается делать, кроме как пропустить тебя. Ни один человек не может пройти лабиринт дважды, но ты прошла его как секира, поздравляю. Весьма неожиданное и красивое решение.

— Случайно вышло,— пояснила Томагавка, тщетно пытаясь скрыть удивление и радость, переполнявшую ее весенним половодьем.

— Случайностей не бывает,— покачал головой Хранитель. И исчез.

Боресвет потряс головой. Конь всхрапнул, тоже потряс головой, явно подражая седоку, сделал шаг назад. Огромный трехглавый змей исчезать решительно не желал.

— Хорошая водка попалась,— уважительно заметил Боресвет, разглядывая полупустую бутылку.— Умеют ведь, если захотят. Эй, с тремя мордами! Ты Горыныч, что ли?

Змей открыл один глаз на правой голове и окинул богатыря заинтересованным взглядом.

— Это… как его… А! Богатырь на обед, жеребец про запас. Или нет…

— Конь на обед, богатырь на ужин,— поправила, просыпаясь, средняя голова.— Нет, что-то там предки напутали. Этого вот — на ужин? Да в нем одни жилы! Так и изжогу заработать недолго.

— И проспиртован насквозь,— добавила неодобрительно правая голова.— Эй, богатырь, ты хоть что-нибудь о здоровом образе жизни слышал?

— Слышал,— с достоинством ответил Боресвет.— Кто не курит и не пьет — тот здоровеньким умрет. Это, что ли?

— Оно,— согласился змей средней головой.— А фиг ли не следуешь?

— А зачем мне здоровеньким помирать? — удивился богатырь.

— Эгоист,— пожаловалась средняя голова.— Ему, видишь ли, помирать неохота, а нам, извольте видеть, приходится потреблять неэкологически чистое проспиртованное мясо. И не исключено, что с пищевыми добавками в придачу. Срок годности небось тоже отсутствует? Этикетки даже нет…

— Это… не поймавши ясна сокола, уже жрякати, в натуре,— ответил богатырь, слегка ошалев от подобного приема.— Хм… как там дальше? Мой меч — твоя голова с плеч.

— Которая? — внезапно заинтересовалась левая голова, до сего момента успешно притворявшаяся спящей.— Лучше со средней начни, она, стервь, меня вчера за ухо укусила.

— Песни по ночам орет, спать мешает,— пожаловалась правая.

— А месяц тому назад пол сменить возжелала,— уличила среднюю товарку левая.

— На что? — не понял богатырь.

— На потолок, блин,— смущенно рявкнула средняя голова.— Откуда вы, дуболомы, беретесь только такие? А вы, дуры, нашли время счеты сводить!

— Дурами еще обзывается,— наябедничала левая.— Руби ее, богатырь, надоела уже всем. Может, что полезное на ее месте вырастет.

Боресвет с сомнением потянул из ножен меч.

— Как-то это неправильно,— сказал он.— Огнем не плюется, зубами не кусается. Мы, русичи, первыми никогда не нападаем!

— Плюнь в него огнем,— сказала правая голова средней.— Ну-ка плюнь, быстро!

— Или хоть зубами грызни,— добавила левая.

— Разбежались,— огрызнулась средняя.— Зубами еще! Он же в кольчуге, идиотки!

— Зубы поломать боишься? — догадалась левая.— Так они тебе все равно не понадобятся.

— Не буду кусать, и весь сказ! Добрее надо быть к людям! Езжай себе, богатырь, с миром.

Боресвет пожал плечами и тронул коня. Тот, испуганно кося глазом на чудовище, двинулся вперед, огибая страшного змея по широкой дуге. Богатырь не возражал, Горынычу доверять нельзя, с него станется и в спину огнем пыхнуть.

Змей остался далеко позади, конь перестал дрожать и спокойно трусил себе по дороге.

— Интересно, что с Васей сталось? — вслух подумал богатырь.— Неужто сожрал его гад проклятый?