Алекс Орлов

Его сиятельство Каспар Фрай

На улице совсем стемнело, и площадь перед ратушей тоже погрузилась бы во мрак, не разведи гвардейцы короля несколько костров. Дрова жгли сухие, поэтому дыма не было — сержанты следили за этим очень строго.

«Нужно здесь повсюду поставить фонари»,— подумал Филипп, стоя у окна. Он уже наскоро осмотрел центр города и увиденным остался вполне доволен. Все разговоры харнлонцев об отсталости ливенцев оказались слухами. В городе работал водопровод, улицы были мощены камнем и оборудованы водосточными канавами, а отхожие места имели выгребные ямы. Здесь велась угольная торговля, поэтому топили углем и дыма над городом было мало, и сажа на крыши не садилась.

У короля уже созрел план, как улучшить новую столицу и сделать ее похожей на Харнлон. Но было в этой отрадной картине одно пятно, отравлявшее будущее Филиппа в этом городе. Этим пятном являлся Каспар Фрай, с которым они были, увы, слишком похожи. Будучи моложе и находясь далеко от Ливена, Филипп мирился со своим происхождением, но, став королем и пройдя ради этого через жестокие схватки с иными претендентами на трон, он стал жестче и нетерпимее.

Каспар Фрай мешал королю. Мешал вместе со всем своим семейством, с уважением и известностью в этом городе. Король давно принял решение устранить эту проблему, а увидевшись с Фраем, лишь утвердился в этой мысли.

В дверь зала ратуши, который теперь занимал король, постучали.

— Зайдите, Маквиан!

Дверь открылась, и на пороге показался граф Маквиан. Он не пользовался милостями короля, но страстно желал получить к своему небольшому именью хоть какую-то прибавку. С юных лет слыша уничижительные колкости по поводу своей бедности, Маквиан бросался в драку, чтобы если не богатством, так хоть мечом заслужить уважение при дворе. Тратя немалую часть своих средств на учителей фехтования, он стал одним из самых опасных дуэлянтов Харнлона и, хотя уважения так и не добился, приучил всех замолкать при одном своем появлении.

— Вы плотно притворили дверь, граф?

Маквиан подергал ручку и утвердительно кивнул:

— Плотно, ваше величество.

— Подойдите ближе.

Маквиан приблизился, не спуская с короля внимательного взгляда, он не хотел пропустить ни единого намека, а его величество все еще стоял у окна, наблюдая за тем, как сменяют друг друга часовые.

— Всегда хотел спросить вас, граф, но почему-то забывал…

— Слушаю, ваше величество.

— Почему вы предпочитаете черное платье?

— Это потому, ваше величество, что в жизни моей было не так много радости. Часто приходилось терпеть обиды и злословие, оттого и следую этому печальному образу.

Маквиан вздохнул, не переставая следить за реакцией Филиппа.

На самом деле темные цвета и простой покрой платья позволяли ему обходиться меньшими средствами, ведь мода при дворе менялась очень быстро и следовать за ее изменениями могли только самые состоятельные из придворных.

— Я хочу поручить вам чрезвычайно важную и секретную миссию, граф…

Король отвлекся от видов ночного Ливена и впервые взглянул на Маквиана.

— Я жизни не пожалею, ваше величество.

— Не сомневаюсь в этом.

Король прошел к остывшему камину и приложил ладони в перчатках к едва теплым камням.

— Нужно убить одного человека, граф. Он угрожает безопасности и спокойствию в нашем королевстве, а это для меня чрезвычайно важно.

— Я убью его, ваше величество.

— И даже не поинтересуетесь его именем? — спросил король, обернувшись.

— Что мне имя, если есть приказ короля?

— И все же я должен назвать его, иначе как же вы его найдете? Это Каспар Фрай, коварный шпион ныне покойного герцога Фердинанда. Но это еще не все…

Король оставил камин, прошелся вдоль расставленных у стены стульев, расстегнул ворот мундира, сшитого на манер гвардейского. Минуту назад Филиппу было зябко, а теперь он чувствовал жар.

— Это еще не все, граф, за Фраем должна последовать его семья. Вся.

— Приказ вашего величества для меня закон,— с пафосом произнес Маквиан.— Я убью всех, кого вы прикажете.

— В этом я не сомневаюсь, только хочу предупредить — Фрай искусный воин. Если не застать его врасплох, он может повернуть ход боя в свою пользу.

— Я соберу отряд, ваше величество.

— Но не слишком большой, граф, все должно выглядеть как нападение разбойников, которых здесь хватает, а не как авангардный бой.

— Думаю, хватит пяти человек, ваше величество.

— Что вы думаете о Штойре, Лейдорфе и Коски?

— О Коски слышал хорошие отзывы, а со Штойром и Лейдорфом дрался по правилам ранга.

— До первой крови?

— Так точно, ваше величество.

— И что скажете?

— Хорошие бойцы. Лейдорф поначалу показался мне чуть медлительным, но это только видимость.

— Вот и отлично. Эти трое преданы мне и ничего не скажут ни де Шермону, ни королеве. Четвертым будете вы. А кто пятый?

— Если позволите, ваше величество, мой оруженосец Чезаре. Он отлично владеет секирой, а уж пику из рукава мечет — глазом невозможно заметить.

— Что ж, наверное, вам виднее. Берите своего Чезаре, но повторяю, о нашем разговоре никто узнать не должен.

Маквиан смиренно поклонился.

— Совсем полагаться на случай тоже не стоит, поэтому подготовьте еще какой-нибудь ход.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Тянуть с этим не нужно, этой ночью я организую вызов Фрая по какому-нибудь поводу. Разумеется, он не решится прибыть сюда с оружием, а когда станет возвращаться, вы сделаете свое дело.

— Готов приступить немедленно, ваше величество.

— Что ж, идите. А я придумаю, как выманить его из дома.

На Рыночной площади горели костры, весенние ночи были еще холодными, и солдаты из отдыхающей смены дремали, сидя на скамейках привалившись друг к другу. Каспар отметил, что к брусчатке они относятся бережно — огонь разводили только на принесенных булыжниках, положенных на песок. Видимо, король действительно намеревался обосноваться здесь надолго.

Стражники прошли мимо ратуши, и Каспар понял, что к королю его не поведут. Значит, в «Кот и Ботинок» — к королеве.

«И почему ей не спится? — подумал Каспар об Анне Астурийской.— Почему не отложить дела до завтра?»

На углу площади, неподалеку от последнего костра, неподвижно стоял высокий человек в черной накидке. Внезапно он шевельнулся и, вытянув длинную руку, указал на ближайшего к нему стражника:

— Эй ты, поди сюда!

Стражник взглянул на своего старшего, тот лишь пожал плечами, голос незнакомца звучал властно, едва ли стоило с ним спорить.

Стражник робко приблизился к незнакомцу и приставил к ноге алебарду. Человек в черном склонился над ним, словно коршун на жертвой, и о чем-то тихо спросил. Стражник так же тихо ответил. Незнакомец сделал рукой небрежный жест, дескать — проваливай, и стражник побежал догонять своих.

«Да, прежним этот город уже никогда не будет»,— подумал Каспар. А ведь еще пару дней назад он наделся, что переход Ливена под власть короля пройдет незаметно.

Крыльцо гостиницы освещалось двумя модными фонарями в виде стеклянных пузырей, Каспар видел такие в Харнлоне. Под фонарями стояли двое часовых в зеленых мундирах, то есть из личной гвардии королевы, гвардейцы короля носили синее.

— Кто такие? — строго спросил один из них, взявшись за рукоять меча.

— Его благородие господин камердинер велели доставить Каспара Фрая. Мы доставили,— доложил старший стражник.

Часовой приоткрыл дверь и кого-то позвал. На крыльцо вышел человек в простом дорожном платье и в сапогах со шпорами.

— Вы Фрай?

— Да,— кивнул Каспар.

— Он самый, из дому привели! — подтвердил стражник, но камердинер на него даже не взглянул.

— Поднимайтесь,— сказал он Каспару.

— А нам что делать, ваше благородие? — спросил стражник.

— Можете убираться.

Каспар поднялся по ступеням и, войдя в приемную, остановился возле стола гостиничного квартирьера, за которым теперь сидела служанка с широкими, как у кузнеца, плечами. За ее спиной на вбитом в стену гвозде висел кистень, а в руках была короткая «волчья» плеть с полуфунтовым грузом.

— Оружие при вас есть? — басом просила служанка.

— Только это,— ответил Каспар, достав кольчужную перчатку.

— Можете оставить у себя. Проходите.

— Я провожу,— сказал камердинер, обгоняя Каспара.

За следующим углом они встретили еще двух служанок, столь же внушительной комплекции, а возле лестницы — гвардейского сержанта. На втором этаже попались только одна горничная да приносивший уголь конюх. В коридорах было тихо.

— Ее величество ждет вас,— сказал камердинер, останавливаясь перед нужной дверью, и тихонько постучал.

— Войдите! — отозвалась Анна Астурийская, и Каспар почувствовал, как забилось сердце.

В большой комнате было светло и хорошо натоплено. Свечи, еще недавно использовавшиеся повсеместно, теперь стояли в подсвечниках нетронутыми — все захватили модные и более удобные масляные лампы.

Никого не увидев, Каспар остановился посреди комнаты, вдыхая знакомый аромат, которым был напоен воздух. Впервые запах этих масел он почувствовал много лет назад, во дворце короля Ордоса, когда близко увидел Анну Астурийскую. Тогда он почти утонул в ее глазах, обаянии и величии.

Вот и теперь Каспар едва понимал, что с ним происходит.

Королева неслышно вышла из соседней комнаты. Она была в удобном просторном платье из зеленоватого бархата с закрытым воротом. Волосы ее были уложены в домашнюю прическу и удерживались лишь тонкой сеточкой. Даже без блеска оголенных плеч, без сияния диадемы и колье она была неповторима и безупречна. Казалось, годы проходили мимо, щадя ее красоту и оставляя лишь толику грусти в глазах.

— Ну здравствуй, Фрай…

— Здравствуйте, ваше величество.

Их руки переплелись, глаза заблестели, в памяти снова возникли яркие воспоминания недолгих свиданий.

Королева вздохнула, убрала руки, взгляд ее стал жестче. Каспар понял, что пришла пора говорить о тревожившем ее деле.

— Мне всегда приятно встречаться с тобой, Фрай, и ты это знаешь.

— Мне очень лестно слышать это, ваше величество,— сказал Каспар и поклонился.

— Перестань. Поклонов и пустых комплиментов в моей жизни хватает, но не хватает людей вроде тебя, людей действия.

— Я должен что-то сделать для вашего величества?

— Не для меня, Фрай, для себя.

— Я не понимаю вас, ваше величество.

— Ты видел короля, Фрай?

Королева подошла к дивану и осторожно на него опустилась, потом указала рукой на мягкий стул напротив.

Каспар сел, он видел, что королева оттягивает момент какого-то неприятного для него известия.

— Я выносил ему ключи от города, ваше величество.

— Ну и как он тебе, ведь вы виделись три года назад?

— Его величество повзрослел, невзгоды закалили его, теперь он выглядит как полноценный, уверенный в себе монарх.

Лицо Анны Астурийской разгладилось, слышать подобное от Фрая ей было приятно.

— Вот только мне показалось, что его величество был не в духе.

— В этом все и дело, Фрай. К сожалению, он будет таким всякий раз, когда будет встречаться с тобой.

— Мне нетрудно избегать его величество, если только он не станет путешествовать по городу инкогнито.

— Король решил перенести столицу в Ливен, Фрай, у него большие планы относительно соседей на юге, и действовать из Харнлона ему не с руки. Поэтому ты должен уехать. Это не предложение выбора, это единственный способ выжить для тебя и твоей семьи. Филипп не станет церемониться — поверь мне, я знаю — я сама его таким воспитала. Ты всегда будешь болью для него, напоминанием о чем-то постыдном.

Каспар кивнул, он ничуть не сомневался, что Филипп его не помилует, это было не в обычаях королевских особ.

— Я волен ехать куда угодно, ваше величество?

— Нет, пока ты будешь где-то в неизвестности, неизвестна будет и судьба Филиппа. Он не станет этого терпеть и велит разыскать и тебя, и твою семью.

— Но что же мне тогда делать? — развел руками Каспар, к таким новостям он не был готов.

— Ты отправишься в Харнлон, Фрай,— сказала королева, и по ее тону Каспар понял, что у нее уже есть план.

— Что я должен делать в Харнлоне, ваше величество?

— Не в Харнлоне.

— А где же?

— В Тыкерье. Ты захватишь этот город с помощью пятитысячного отряда и воцаришься там королевским вассалом.

Королева открыла стоявшую на карточном столике шкатулку и достала из нее свиток.

— Вот заготовленный документ.— Анна Астурийская развернула свиток.— Он даст тебе полномочия распоряжаться людьми и деньгами от имени короля.

— Ваше величество, если король Филипп так против меня настроен — согласится ли он подписывать этот документ?

— Нет, конечно. Король будет против — он не любит отказываться от собственных планов, но я знаю, как повлиять на него, и, можешь не сомневаться, Фрай, этот документ король подпишет. Кстати, здесь остался единственный пробел — для твоего полного имени. Как оно звучит?

— Каспар Франциск Фрай, ваше величество.

— Захватишь Тыкерью, станешь графом Каспаром Франциском Фраем Вердийским.

— Но ведь прежде никто из ваших дворян не решался взять себе эти земли, ваше величество!

— Не решался, хотя за них король Ордос предлагал большие льготы и новые титулы. Однако у тебя нет выбора, Фрай, либо ты расширишь владения короля Филиппа и станешь нужным и уважаемым дворянином, либо король от тебя избавится.

— Когда я должен ехать, ваше величество?

— Лучше бы прямо этой ночью, но я понимаю — у тебя семья, красильни, склады… Ты хороший купец, Фрай, и хороший солдат, я верю, что не пожалею, помогая тебе и на этот раз.

Поняв, что разговор окончен, Каспар встал и подал королеве руку, она оперлась на нее и, поднявшись, посмотрела ему в глаза.

— У тебя остался только завтрашний день. К вечеру прибудет курьер с подписанным документом, а утром, еще до рассвета, у северных ворот тебя будут ждать две тысячи всадников, которым ты станешь военным начальником.

— Вы говорили о пяти тысячах, ваше величество,— напомнил Каспар, уже входя в отведенную ему роль. Королева удовлетворенно кивнула, она на это и рассчитывала.

— Еще три тысячи присоединятся к вам из харнлонского гарнизона, это также будет прописано в отдельном пункте. Все хозяйственные вопросы и снабжение окончательно решишь уже в Харнлоне. Ну все, Фрай, прощай, удачи тебе.

Королева подошла ближе и едва коснулась губами его щеки, затем повернулась и вышла в другую комнату. Аудиенция была окончена.

Выйдя на свежий воздух, Каспар постоял пару минут, приходя в себя. Следовало сосредоточиться и расставить по порядку все те дела, что предстояло сделать за завтрашний день.

Продать красильни и склады было нетрудно, денежных купцов в Ливене становилось все больше, а места у реки все меньше. Вот только как это сделать за один день? Можно оставить управляющих, а продать позже. А вдруг без его присмотра дела пойдут плохо?

В таких невеселых думах Каспар шел через площадь, среди костров и запаха подгоревшей на жарком огне каши. Это напоминало ему о походах в дальние, неизведанные края. То, что предстояло сделать теперь, можно было сравнить именно с таким походом — путешествием в неизвестность.

Пять тысяч войска для захвата Тыкерьи. Хватит ли этого? И сможет ли он командовать таким количеством солдат, ведь до этого у него в управлении было не более сотни работников и приказного люда?

Несмотря на поздний час, несколько окон в здании ратуши еще светились. Кто не спал за ними в эту ночь? Может, король или кто-то другой, озадаченный трудным приказом?

Площадь осталась позади, эхо шагов Каспара зазвучало на узкой улочке. Прежде здесь была непроглядная темень, но теперь до самого Бычьего ключа стояли фонари — по одному через каждые сорок ярдов. Поначалу бургомистр жаловался на большие расходы на масло, но позже, услышав выражения благодарности жителей, смирился.

Где-то хлопнула ставня, мяукнула кошка.

— Кис-кис-кис,— позвала хозяйка.— Кис-кис-кис.

— Развели кошек…— пробурчал кто-то из соседей.

Наверное, кошка благополучно вернулась, поскольку ее больше не звали.

Вот глубокая ниша в старинной стене столетней кладки. Когда-то здесь стояли жертвенники, но взгляды людей переменились, жертвенники убрали, а ниши остались. Когда улица была совсем темной, в них нередко прятались городские воры, поджидая верную добычу, но с появлением в центре города фонарей они перебрались на окраины.

Эхо шагов вдруг стало стихать, фонари поплыли желтыми разводами, не успел Каспар подивиться этим изменениям, как в следующей нише мелькнула быстрая тень.

Каспар сложился пополам, прежде чем успел что-то разобрать, и просвистевшая пика ударилась в стену. От удара она согнулась и отколола приличный кусок камня. Каспар подхватил его и со всей силы метнул прямо на выбегавших навстречу людей.

Камень ударил в чью-то кирасу и разлетелся на куски.

— Вот сволочь! — воскликнул один из нападавших.

Следом за камнем Каспар метнул согнувшуюся пику, угодив в кого-то тупым ее концом. Порядок нападавших распался, и Каспар бросился к вырвавшемуся вперед на правом фланге рослому бойцу.

Тот проворно взмахнул мечом, но клинок скользнул по кольчужной перчатке и врезался в мостовую. Каспар ударил гиганта сапогом в голень и рванул с его пояса рукоять кинжала — теперь он был вооружен.

— Убейте его! — проревел здоровяк, растирая ушибленную ногу.

— Без шума и криков, господа…— предупредил его высокий человек с нервным лицом. На нем было черное платье, а в руках он держал узкий дуэльный меч и дагу. Еще двое, по виду дворяне, скрывали свои лица под широкими полями шляп, но Каспару показалось, что они ему знакомы.

— Дозвольте я, ваша светлость,— попросил широкоплечий низкорослый участник шайки, вооруженный клепаным топором. Этот был из простых, именно он метал пику.

— Давай, Чезаре,— разрешил высокий, и его «цепной пес» бросился вперед.

Теперь Каспару пришлось попрыгать, чтобы его не рассекло наискось, Чезаре оказался очень быстр и совсем не уставал. Как ни пытался Каспар поймать его на оплошности, ему это не удавалось. Правда, была в этом яростном наступлении и положительная сторона, остальные нападавшие держались от Чезаре подальше. Улица была узка, а он видел перед собой только цель.

— Ты воняешь чесноком…— поддразнил его Каспар, отпрыгивая к стене. Чезаре заревел от злости и ударил что было сил. Брызнул камень, крошка запорошила ему глаза, Каспар скользнул в сторону и, перекинув кинжал в левую руку, ударил Чезаре в бок.

Звякнул упавший топор, раненый сполз по стене и застонал.

— Стража! Стража-а-а! — закричала со второго этажа какая-то женщина.

— Заткнись, корова, иначе я поднимусь и отрежу тебе голову! — пообещал человек в черном, и крики прекратились.

— Давайте все разом, господа! — предложил гигант с ушибленной ногой. Он прихрамывал, однако меч держал крепко.

Каспар покосился на топор, требовалось хоть какое-то оружие посерьезнее кинжала, однако топор был слишком тяжел, вот если бы хороший меч… Не тот, что у громилы, такой хорош лишь для кавалерийского боя, а такой, как у господ в широких шляпах.

— Эй, ты, мне нужен твой меч, давай его сюда! — приказным тоном потребовал Каспар.

— Что-о-о!? Это ты мне, сволочь?

Осторожность дворянина как ветром сдуло. Он шагнул вперед, отодвинув человека в черном, и для пробы взмахнул мечом. Его поддержал громила. Каспар поспешно отступил, оскорбленный дворянин бросился следом, чтобы покончить с обидчиком последним выпадом, но Каспар отбил удар кинжалом и, прихватив клинок кольчужной перчаткой, выдернул оружие у противника.

Неожиданно атаковал человек в черном, его узкий меч оказался быстр, как птичка. Каспар получил порез на предплечье и выронил кинжал, однако трофейный меч остался при нем.

— Ну что, Фрай, может, побежишь? — с ухмылкой поинтересовался человек в черном.

— Мне бежать некуда, ваше сиятельство,— серьезно ответил Каспар. Вести эти банду к своем дому он не хотел.

Рукав стал пропитываться кровью, по своему опыту Каспар знал, что его сил осталось на четверть часа, потом он начнет слабеть.

Перехватив меч поудобнее, он с удовлетворением отметил, что у этого клинка привычная балансировка.

Каспар жестко атаковал человека в черном, а когда тому на помощь поспешил хромой гигант, выбил у него меч, разрубил наплечник и ударом плашмя по голове сбил беднягу на брусчатку.

Оставшийся без оружия обиженный дворянин тут же подхватил освободившийся меч, и трое уцелевших убийц бросились на Каспара, рубя без очереди.

Как только обидчивый с неудобным для него мечом встал на место громилы, Каспар тем же финтом выбил оружие, нанес удар по наплечнику, а затем плашмя — клинком по голове.

Зачем щадит этих дворян, он и сам не понимал, однако убивать их желания не было.

— Он убил Штойра! — воскликнул наступавший на правом фланге дворянин и бросился мстить за друга — слишком поспешно. Каспар отбил его меч и встретил головой в лицо. Дворянин упал навзничь и лишился чувств.

— Ну что, ваше сиятельство, побежите? — спросил Каспар, подражая интонации человека в черном.

— Нет, Фрай, мне бежать некуда, у меня на эту карту все поставлено.

Порез на левом предплечье загорелся огнем — верный признак скорой слабости, рукав потяжелел от крови. У Каспара оставалось минуты три, следовало спешить.

— Может, представитесь, ваше сиятельство, вы мое имя знаете, а я ваше — нет,— предложил Каспар, наступая на противника.

— Ни к чему тебе знать мое имя, ты все равно умрешь этой ночью.

С этими словами граф бросился в атаку, сплетая тонким мечом замысловатые комбинации и рассекая их косыми ходами быстрой даги. Для дуэльного боя граф был очень хорош, в схватках по правилам он редко встречал равных, но у Фрая была другая школа, где не признавались никакие правила и выигрывал тот, кто оставался живым.

Поймав перчаткой лезвие даги и зажав мечом клинок графа, Каспар дважды ударил графа в голень, и когда тот, застонав, начал оседать, отбросил его в сторону и ударом меча завершил схватку.

Бросив трофейный меч возле поверженного противника, Каспар прислонился к стене, переводя дух. Левое предплечье он почти не чувствовал, онемение распространилось уже до локтя, требовалось спешить — падать на мостовую было никак нельзя, у безымянного графа на этой улице могли быть еще сообщники.

Каспар глянул в сторону площади: вдоль стены крались дождавшиеся конца схватки стражники.

— Ну что ж, почти вовремя,— криво усмехнулся Каспар и, оттолкнувшись от стены, пошел прочь.

От фонаря к фонарю, он шел все быстрее, иногда спотыкаясь и хватаясь за стены. Там, где начался собственно Бычий ключ, фонарей стало втрое меньше, впрочем, это Каспару было привычно, он хорошо ориентировался на улице даже в те времена, когда о фонарях в этих местах и не слыхивали.

Вот и знакомые очертания дома. Услышав на улице шаги, залаяла и тут же замолчала соседская собака. У дома напротив темнела ломовая телега, на которой возили камень — хозяева делали новую пристройку.

Коснувшись своего забора, Каспар приободрился — значит, дошел и не свалился, как старый обессиленный бродяга. По первым осенним заморозкам они часто замерзали на улицах.

Вот и калитка. Каспар остановился, чтобы собраться с силами — в глазах уже плыли красные круги. В прежние времена с такой раной он мог полдня сидеть в седле, но с той поры прошло много лет. Слишком много.

У брошенной телеги скрипнула оглобля. Над улицей вспыхнул яркий огонь, и в следующее мгновение щелкнул спуск «Громобоя», мощного арбалета, хранившегося у Каспара с незапамятных времен.

Тяжелый болт прошил скрывавшуюся за телегой цель и с треском вошел в соседские ворота. Несколько собак в округе с перепугу подняли лай.

«Придется платить за порчу ворот…» — пронеслось в голове Каспара.

— Каспар, ты цел? — спросила Генриетта.

— Цел, дорогая… Я взгляну, что там…

Лежавший на мостовой мешочек с осветительной смесью еще горел, потрескивая и разбрасывая искры. Каспар перешел улицу и при свете затухающего пламени заглянул за телегу. Стрелок лежал на спине, раскинув руки, рядом валялся заряженный двулучный арбалет — лучшее средство для убийства из засады.

— Каспар, возвращайся! — потребовала Генриетта.

— Иду, дорогая…— ответил он и поспешил назад. Калитку распахнул Хуберт. Он пропустил отца, выглянул на улицу и снова закрыл, заперев на все засовы.

— Мам, он ранен! — сообщила Ева, едва отец переступил порог.

— Весь гарнизон в сборе,— усмехнулся Каспар и, улыбнувшись перепуганной жене, добавил: — Ничего страшного, просто царапина.

И съехал по стене на пол.

— Ева, живо тряпицы неси и горячую воду! Хуберт, а ты не отходи от окна, смотри в оба!

— Да ты у меня… прямо сержант…

— Помолчи, Каспар, сейчас я тебя перевяжу.

Генриетта разрезала ножом пропитавшийся кровью рукав и, едва взглянув на рану, крикнула:

— И иголку с суровой ниткой неси!

В доме наемника все самое необходимое лежало в одном месте, так что вскоре Ева принесла то, что потребовалось, а потом зажгла две дополнительные масляные лампы.

Подавая матери то мокрую тряпицу, то новую нитку, Ева внимательно следила за тем, как та накладывала стежки, понимая, что и это, помимо искусства фехтования, неотъемлемая часть жизни воина.

Вскоре рана была зашита, присыпана перетертой травой специального сбора и туго завязана порванной на ленты чистой тряпицей. Кровь остановилась, Каспар почувствовал себя лучше и с помощью Евы снял сапоги.

— Поди выпей сонного отвара, тебе нужно поспать.

— Нет, дорогая, спать мне некогда, да и вам тоже…

— Что же за враги у нас завелись, неужто королевские слуги? —воскликнула Генриетта.

— Я не говорю, что на нас должны напасть…

— А кто же тебе плечо порезал, папа? — спросила Ева.

— Это просто шайка воров,— ответил Каспар, подпустив в голос пренебрежительности.

— А за телегой кто сидел — тоже вор? — поинтересовалась Генриетта. Провести ее было непросто — муж едва добирается домой раненый, а у калитки его ждет убийца с арбалетом. Какие уж тут разбойники?

— Не знаю, кто был за телегой, его лицо мне незнакомо. Но я не об этом говорю, так что послушайте…

— Слушаем,— сказал Генриетта, глядя на мужа в упор.

— Мы должны переехать.

— Куда, батя?! — спросил из гостиной Хуберт.

— В Харнлон,— ответил Каспар, решив начать издалека.

— В Харнлон? — удивленно переспросила Генриетта.

— Да, дорогая, в большой и красивый город. Мне приходилось бывать в нем дважды, уверен, что и вам там очень понравится.

— А чего нам в Харнлоне делать? Здесь красильни, дом, дела идут хорошо.

— Видишь ли…— Каспар пытался представить переезд как можно более безобидным.— Король назначает меня на службу, а отказываться как-то неприлично, все же теперь мы часть королевства.

— А что за служба, папа? — спросила Ева.

— Ну мне предлагают место королевского наместника.

— А титул к нему прилагается? — поинтересовался из гостиной Хуберт, стоявший у окна наблюдателем.

— Если у меня получится там служить, я стану графом…

Генриетта и Ева переглянулись. Из гостиной выглянул Хуберт.

— Батя, это правда?

— Правда, сынок. Только жить мы будем не в самом Харнлоне, а в своей новой вотчине, в городе Тыкерья.

— Тыкерья? — переспросила Генриетта.— Что-то я не слышала о таком городе.

— Это чуть севернее королевской столицы, дорогая, недалеко от океана.

— Что-о-о? — угрожающе произнесла она.— Ты собираешься жить на берегу Студеного океана?

— Ну почему же на берегу, дорогая? Совсем не на берегу! От того места, где мы будем жить, до океана еще ехать и ехать!

Каспар промолчал о том, что в Тыкерье их никто не ждет и, чтобы поселиться в нем, нужно разбить войско вердийцев, которые вовсе не жаждут почувствовать над собой власть королевского наместника.

— Да там, наверное, ледяные пустоши и ничего более! — не сдавалась Генриетта.

— Нет, дорогая, там есть и леса,— возразил Каспар, хотя назвать северные кустарники деревьями можно было лишь с большой натяжкой.

— Мама, если мы станем графами, ты сможешь отдать дочь за дворянина,— пришел на помощь отцу Хуберт.

— Да-а? — поразилась Генриетта.— Каспар, это правда?

— Дорогая, ну, если я стану графом, мы окажемся вровень с любым другим графом королевства. Не вижу здесь ничего удивительного.

Эти слова изменили настроение Генриетты. Она подошла к зеркалу и при свете лампы поправила растрепавшиеся волосы, потом одернула ночную рубашку и, повернувшись, сказала:

— Ну раз сам король предлагает службу, надо ехать…

— Так, значит, мы едем? — обрадовалась Ева.— Ура-а-а! То есть какой ужас, я не смогу посещать школу для девочек.

Генриетта хотела сделать дочери замечание, но передумала. Она вся уже была во власти новых планов.

— Когда мы уезжаем, дорогой? — спросила она.

— На сборы у нас один день, наутро следующего дня мы будем уже в дороге.