Сергей Мусаниф

Прикончить чародея

Закурив трубку, я уселся в свое любимое кресло, положил ноги на лабораторный стол и предался размышлениям. Четыре сотни золотых — сумма для человека достаточно серьезная — дракону могут показаться смехотворно низкой ценой. С другой стороны, кто заплатит больше за юного, никому не известного рыцаря?

Прекрасных дев похищать куда выгоднее. Если даже у них нет богатой родни или жениха, всегда отыщется какой-нибудь сопливый романтик, готовый выложить кругленькую сумму из собственного кармана в зыбкой надежде на благодарность со стороны спасенной. С коммерческой точки зрения Грамодону было куда выгоднее похитить леди Иву, нежели ее воздыхателя.

А девушка оказалась не робкого десятка! Она собрала деньги, предприняла путешествие и даже привлекла к операции по спасению возлюбленного специалиста со стороны, заботясь не только о жизни сэра Джеффри, но и о его репутации. В наше меркантильное время подобное проявление чувств дорогого стоит.

Сэру Джеффри крупно повезло.

Почему леди Ива обратилась именно ко мне? На этот вопрос ответить нетрудно. Я — единственный чародей в этом захолустье.

Места здесь тихие. Основные торговые пути проходят далеко отсюда, стратегической ценности эта область тоже не представляет. Графством правит достаточно жесткий, чтобы поприжать разбойников, и достаточно справедливый, чтобы не слишком сильно нажимать на крестьян, сеньор. Скучища. Поэтому я здесь и поселился.

Единственный дракон в округе, и тот — юный и неопытный, раз умудрился в сумерках перепутать юношу с девицей. Картину довершаю я — молодой чародей, составляющий заклинания для крестьян и охотников. Изредка ко мне за магической помощью забредают браконьеры. Эти предпочитают платить золотом. Только браконьеров тут тоже не очень много — граф Осмонд периодически совершает рейды и развешивает их по деревьям. Желающих рискнуть жизнью ради халявной оленины с каждым годом становится все меньше.

Это мне местные крестьяне рассказали. Сам-то я здесь еще полгода не прожил. Слишком малый срок, чтобы проводить статистический анализ.

Идея леди Ивы насчет блефа с моим выдуманным учителем не приводила меня в восторг, однако она могла сработать. Надо только придумать, имя какого известного мага я могу использовать в своих целях.

Мой собственный учитель, дон Исидро, тут не подойдет. Он, конечно, великий волшебник, но мало известен на континенте. Хотя бы потому, что редко практикует боевую магию, которая и приносит чародеям большую известность.

Кирван Громобой, как я уже говорил, учеников не берет. Гвендаль Хромой слишком стар, чтобы испугать его именем кого бы то ни было. Кто остается?

Лоуренс Справедливый? Пожалуй, упоминание Лоуренса способно напугать молодого дракона. Но если этот маг пронюхает, что я прикрывался его именем, меня самого будут ждать серьезные неприятности. Маги не любят, когда их заочно впутывают во всякие истории, а Лоуренс не любит этого вдвойне. Справедливым его назвали за излишнюю принципиальность. Это эвфемизм такой.

Око за око, зуб за зуб, вы говорите? Ничего подобного. Лоуренс живет по другому принципу. За зуб он выносит целую челюсть, за глаз — снимает голову с плеч. Как-то раз его полоснули ножом в пьяной трактирной драке. Целили-то не в него — кому придет в голову ставить на нож маститого чародея, просто так уж получилось. Любой нормальный маг просто оторвал бы обидчику голову, а Лоуренс спалил к чертям собачьим все заведение вместе с драчунами и хозяином. Тот еще тип.

Его именем вполне можно напугать дракона. Я сам его боюсь.

Ладно, попробую использовать имя Лоуренса и буду надеяться, что он об этом никогда не узнает.

ГЛАВА ВТОРАЯ,

в которой герой разговаривает с леди Ивой о магии и предпринимает путешествие, где получает удар по голове

Мы двинулись в путь рано утром — примерно за час до полудня.

Обычно я в это время только просыпаюсь, но сегодня пришлось сделать над собой усилие и встать раньше.

Леди Ива к этому моменту уже час как была на ногах. Она успела умыться, привести себя в порядок и приготовить на моей кухне подобие завтрака. Говоря о «подобии завтрака» я совсем не хочу бросить тень на кулинарные способности леди Ивы. Я не могу о них судить ввиду отсутствия на моей кухне нормального набора продуктов.

После завтрака я собрал необходимые для похода вещи, оседлал лошадей, и мы выдвинулись по направлению к пещере Грамодона. Леди Ива обратила внимание, что я не стал запирать дверь своего домика. Пришлось объяснять, что местные жители — люди суеверные и ни за что не вломятся в дом чародея в его отсутствие. Если же мое жилище заинтересует разбойников, то никакие запоры их не остановят. А размещать магические ловушки я не стал. Зачем превращать в лягушку того, кто может забрести в мой домик совершенно случайно?

Лошадей я люблю, но должен признать, что они не являются моим любимым средством передвижения. Я вообще предпочитаю не перемещать свое тело на большие расстояния. Для общения с лошадками мне вполне достаточно часовой конной прогулки перед обедом, чтобы нагулять аппетит. Все остальное я считаю излишеством.

Леди Ива держалась в седле подобно амазонке. Поскольку я не мог ударить в грязь лицом, пришлось вспомнить свои старые навыки. Увы, прихваченный леди Ивой для меня тяжеловоз был далек от тех лошадей, на которых я привык ездить в годы своей юности, а потому блеснуть искусством вольтижировки мне не удалось.

Примерно через час езды леди Иве стало скучно, и, чтобы скрасить дорогу, она решила завести светскую беседу.

— У вас странное имя,— заметила она.

— По-моему, вполне нормальное,— сказал я.

— Рико — это уменьшительное имя,— сказала она.— Как вас зовут на самом деле? Родриго? Рикардо?

— Рикардо и Родриго — имена богатых и знатных людей,— сказал я.— У них есть и уменьшительные имена, а также фамилии и титулы. Бедные люди обходятся без всего этого и дают своим детям простые имена. Например — Рико.

— Ваши родители были бедными?

— Мой отец умер до моего рождения,— сообщил я.— А мама скончалась при родах. Меня воспитывал опекун, друг моего отца. Его нельзя назвать особенно богатым человеком.

— Я думала, ваш отец — чародей.

— Магические способности не обязательно передаются по наследству,— сказал я.— Но вы правы. Мой отец был чародеем. Весьма известным в тех местах, где он жил.

— И как его звали?

— Берт,— сказал я.

— Никогда не слышала о чародее по имени Берт.

— Наверное, потому что вы никогда не бывали у меня на родине,— сказал я.

— А где ваша родина?

— Довольно далеко отсюда. Извините великодушно, я не хотел бы об этом говорить.

— Это вы меня извините. Наверное, я была чересчур назойлива. Вы не возражаете, если мы побеседуем на нейтральные темы?

— Ничуть,— сказал я.

— Вчера вы назвали имена трех давно умерших чародеев. Скажите, они действительно убивали драконов в честных поединках?

— Давайте сначала определимся с терминами,— предложил я.— Обычный человек весит около восьмидесяти—девяноста килограммов и достигает двух метров роста. Драконы имеют до пятнадцати метров в длину, весят около тонны, покрыты чешуей, которая прочнее любой рыцарской брони. Ко всему этому они еще умеют летать и дышать на противника огнем. При каких условиях поединок дракона и человека можно назвать честным? Чародеи, которых я назвал, прикончили драконов в битве один на один. Но были ли их поединки честными, я затрудняюсь ответить.

— И как же им это удалось?

— Джакомо Бертолуиджи жил около четырехсот лет назад, и о его схватке с драконом сохранилось не так много подробностей,— сказал я.— Роальдо Вырви Глаз был очень могущественным магом, и ему удалось остановить сердце Валериона заклинанием. Правда, перед этим ему пришлось немного потрепать дракона, чтобы уменьшить его запас жизненной силы. В частности, он поразил дракона в глаз, за что и получил свое прозвище.

— А третий? Оберон как его там…

— Оберон Финдабаир,— сказал я.— Странно, что вы не слышали этого имени. Он жил не так уж давно. Дракона по имени Глиндарион он прикончил при помощи своего знаменитого меча Повелителя Молний.

— Так он был чародеем или рыцарем?

— И тем и другим, насколько я понимаю,— сказал я.— Кроме всего прочего, он был королем эльфов.

— Я так и думала, что Финдабаир — не человеческое имя.

— Эльфийское,— подтвердил я.— Оберон Финдабаир погиб во время пожара, который уничтожил его дворец. В том же пожаре пропал его меч, Повелитель Молний. Эльфы до сих пор не могут смириться с этой потерей.

— Меча или короля?

— Меча, я полагаю,— сказал я.— Короли приходят и уходят, а Повелитель Молний издавна был королевским мечом, вобравшим в себя силу нескольких поколений эльфийской магии.

— Какой бесчувственный подход, или вы так не считаете?

— У эльфов другая система ценностей,— сказал я.— Нельзя подходить к ним с человеческой меркой. Эльфы живут по тысяче лет и не воспринимают смерть как трагедию.

— По-моему, смерть одинаково страшна вне зависимости от возраста, когда она тебя настигает.

— Если думать, что смерть — это конец, то так оно и есть,— сказал я.— Однако эльфы считают, что смерть — это переход в другое состояние. Начало новой жизни, если хотите. Вообще, религиозная система эльфов очень сложна, и никто из людей не может похвастаться тем, что постиг все ее тонкости.

— А вы?

— Я тоже не могу похвастаться,— сказал я.— Я разделяю ваше отношение к смерти и хочу пожить как можно дольше.

Правда, приключения с драконами вряд ли могут этому поспособствовать.

Грамодон… Это имя мне о чем-то говорило, только я никак не мог вспомнить, о чем именно. В моем подсознании Грамодон был явно чем-то большим, нежели просто дракон, живущий по соседству. Увы, подсознание не желало делиться со мной информацией.

Такое происходит со мной сплошь и рядом. Лучшие мысли приходят мне в голову, когда они уже совершенно не нужны. Мой наставник в чародейском искусстве дон Исидро говорил, что я крепок задним умом. Именно задним умом я понял, что это было завуалированное обвинение в тупости. Я не тупой. Просто иногда я теряю способность быстро соображать. Для мага это не такой уж большой недостаток. Если маг попал в критическую ситуацию, когда ему приходится соображать быстро, это говорит только о том, что он — плохой маг.

Дон Исидро утверждает, что для мага не должно существовать неожиданностей. Хороший маг просчитывает свои действия на двадцать ходов вперед. Великий — на сотню.

— Вы говорили, что Роальдо Вырви Глаз остановил сердце дракона заклинанием? — уточнила леди Ива.

— Да.

— А вы знаете это заклинание?

— Знаю,— сказал я.— Но моих магических сил не хватит, чтобы направить его против дракона. Я могу остановить сердце человека… или орка. Для того чтобы вызвать инфаркт у дракона, таких магов, как я, потребуется человек пять. И в этот момент мы не сможем поддерживать какие-то другие заклинания, например защитные, что сделает нас для дракона легкой добычей.

— Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать…

— В мире существует определенное количество магической энергии,— сказал я.— Некоторые называют ее маной, некоторые называют ее кли… В общем, названий у нее много. Маг — это человек, способный накапливать магическую энергию внутри себя и направлять ее во внешний мир в виде заклинаний. Могущество мага определяется максимальным количеством энергии, которую он может в себе накопить. От этой энергии напрямую зависит количество и качество заклинаний, которыми способен оперировать каждый конкретный маг. Заклинания можно условно разделить на пять уровней в зависимости от количества потребляемой ими магической энергии. Роальдо Вырви Глаз был уникумом, который мог оперировать двумя заклинаниями первого уровня одновременно. При помощи одного такого заклинания он и прикончил дракона. Второе не позволило дракону прикончить его.

— А каким количеством заклинаний можете пользоваться лично вы?

— Пятью заклинаниями третьего уровня или одним— второго,— сказал я.— Четвертый и пятый уровни почти не требуют маны, поэтому я могу выдавать их на-гора. Впрочем, это же может делать и любой оркский шаман. Пятый уровень — это даже не искусство. Дайте мне пару недель, и я обучу заклинанию пятого уровня любого человека.

— Кстати, я заметила, что у вас нет посоха,— сказала леди Ива.— Хоть волшебная палочка у вас есть?

— Нет,— сказал я.— Посох или волшебная палочка — это магические артефакты, способные накапливать энергию независимо от мага, и их можно использовать для пары заклинаний. Но… ношение посохов считается среди чародеев дурным тоном. Это как признание собственной неполноценности.

— Что вы хотите этим сказать?

— Когда вы видите человека с костылями, вы сразу понимаете, что он — калека. Посохи, палочки и прочие артефакты — это костыли для мага.

— А как же Оберон Финда… как там дальше, и его волшебный меч?

— Повелитель Молний — это магия иного порядка,— сказал я.— И потом, Оберон был просто обязан носить меч. Это был символ высшей власти среди эльфов. Даже не знаю, чем они заменили его после пожара.

— Выковали новый,— предположила леди Ива.

— Полагаю, все не так просто,— сказал я.

— Неужели великий магический артефакт мог так просто расплавиться в огне?

— Не знаю,— сказал я.— Думаю, эльфы перевернули все пепелище в поисках меча, но так ничего и не нашли.

— Наверное, это было для них страшным ударом.

— Наверное,— согласился я.

Интерес леди Ивы к эльфам был мне вполне понятен. Эльфы появились в мире раньше людей, и человечество привыкло считать их существами высшего сорта. Но эльфы достигают своего хваленого совершенства только благодаря долгой жизни. Если человек будет оттачивать какое-то умение в течение пары веков, он тоже сможет добиться вершины мастерства.

Один мой друг детства пытался доказать этот тезис, оттачивая мастерство плевать в цель вишневыми косточками. Через два месяца занятий он уже мог попадать в пролетающую мимо птицу. Если бы его мать не прекратила занятия, отдав мальчика в подмастерья кузнеца, где у него не осталось свободного времени для тренировок, к моему возрасту он наверняка мог бы доплюнуть хоть до Луны.

Я думаю, что эльфы ничуть не хуже и не лучше людей. Они просто другие. Точно так же, как орки, гномы или гоблины. Один отдельно взятый эльф может быть лучше отдельно взятого человека. Или хуже. Сравнивать же подобным образом столь непохожие друг на друга расы просто неэтично.

Мое отношение к жизни можно выразить фразой «живи сам и не мешай жить другим». Поскольку дон Исидро занимал более активную жизненную позицию, наши с ним пути разошлись около года назад. Мой наставник — маг старой школы. Он считает, что чародеи должны помогать людям даже вопреки собственному желанию этих людей. Я же делаю только то, за что мне платят. Так оно гораздо спокойнее.

Вечером мы остановились на отдых. Я стреножил лошадей, развел костер и приготовил нехитрый ужин, после чего мы залезли в свои спальные мешки и пожелали друг другу спокойной ночи. Я настолько вымотался после целого дня в седле, что сразу же заснул, хотя и не привык ложиться так рано.

Зато проснулся я тоже рано. Сбегал в кустики, сварил кофе, закурил трубку и стал ждать пробуждения леди Ивы. Я не являюсь тонким знатоком этикета и потому просто не знаю, каким образом положено будить женщин ее круга. Даже если они спят на земле в спальных мешках.

Второй и третий день путешествия были похожи на первый, как горошины из одного стручка. Наши скакуны покрывали расстояние, мы сидели в седлах, иногда переговаривались, иногда молчали. К вечеру мы выматывались настолько, что еле заползали в свои спальные мешки. По-моему, я натер на заднице огромную мозоль.

Еще немного, и я начну ненавидеть лошадей.

По мере нашего приближения к месту обитания Грамодона я все больше и больше нервничал. Помимо перспективы врать смертельно опасному дракону, прикрываясь именем смертельно опасного мага, меня терзали смутные сомнения, которые я никак не мог облечь в конкретные формы.

Что-то в этой ситуации меня беспокоило. Что-то было неправильно. Что-то было еще — помимо того, что дракон украл рыцаря, а его возлюбленная прекрасная дева собиралась его освободить.

В самой леди Иве тоже было что-то для меня непонятное. Меня восхищали ее мужество, самоотверженность и готовность прийти на помощь своему любимому, но…

Например, лошади. Леди Ива привела с собой запасную лошадь. Это было весьма предусмотрительно с ее стороны, поскольку у меня собственной лошади не было. Но это была какая-то странная, половинчатая предусмотрительность. Ведь у сэра Джеффри тоже не было лошади, и вряд ли Грамодон в случае успеха нашей миссии сможет одолжить рыцарю свою. Драконы не держат конюшен.

Я понял бы, если бы у леди Ивы была только одна лошадь. Это можно было объяснить простой забывчивостью или рассеянностью. Я понял бы, если бы у нее было три лошади. Но две лошади — это не туда и не сюда. Если, конечно, они с сэром Джеффри не соби раются ехать на одной лошади вдвоем. Что сомнительно, поскольку ее чистокровная кобыла вряд ли вынесет двойной вес. Мой тяжеловоз вполне выдержит двоих, однако такую возможность я тоже исключал. Двое мужчин на одной лошади смотрятся по меньшей мере странно.

Утром четвертого дня, когда до пещеры Грамодона оставалось всего несколько часов пути, мое беспокойство достигло апогея. Наверное, я просто трус. Я не люблю, когда моей жизни угрожает опасность, и стараюсь избегать таких ситуаций.

До сегодняшнего дня мне это удавалось.

— Нервничаете, Рико? — улыбнулась леди Ива, почувствовав мое настроение.

— Есть немного,— признался я.— Знаете, драконы внушают мне некоторые опасения.

— Предоставьте ведение переговоров мне,— сказала она.— Думаю, что с женщиной дракон будет более обходителен.

— Может быть,— сказал я, хотя сомневался в том, что половая принадлежность человека может что-то значить для дракона.

— Напомните только, именем какого мага мы должны прикрываться?

— Лоуренса Справедливого,— сказал я.— У него столь внушительная репутация, что она должна произвести впечатление даже на дракона.

— Наверное. Кстати, а что вы думаете об одноразовых магических артефактах? — спросила она.

Леди Ива тоже нервничала, хотя старалась этого не показывать. Вопрос об одноразовых магических артефактах менял тему разговора на нейтральную, не касающуюся предстоящей встречи с Грамодоном, и являлся продолжением одной из наших прежних бесед.

— Маги прибегают к созданию одноразовых артефактов, когда им требуется пустить в ход заклинание, превышающее их собственные возможности,— сказал я.— Это что-то вроде посоха, только рассчитанное на один раз. Маг аккумулирует энергию в каком-то одном предмете и сразу придает ей направленность заклинания. На создание артефактов уходит много времени, и оно оправданно только в том случае, если к решению проблемы нельзя привлечь другого мага. Допустим, я могу создать артефакт для заклинания первого уровня, обычно мне недоступного. На это может уйти целый год. Или я могу попросить о помощи другого мага моего уровня. И еще одного. Вместе с ними я смогу сотворить нужное заклинание и без артефакта.

— Одноразовым артефактом может воспользоваться человек без магической подготовки?

— Им может воспользоваться кто угодно,— сказал я.— В каком-то смысле все привороты, амулеты и зелья являются одноразовыми магическими артефактами. Некоторые чародеи здорово зарабатывают на их продаже.

— А вы?

— Я могу сделать амулет,— сказал я.— Но приворотных зелий я никогда не делаю.

— Почему?

— Из принципа. Я за свободу выбора.

— Даже если ваше зелье сможет спасти семью от развала? Скажем, муж смотрит на молоденькую горничную или повариху. Неужели вы не продадите зелье его жене?

— Не продам,— сказал я.— Я считаю, что проблемы, которые возможно решить без применения магии, стоит решать без ее применения. Если муж смотрит на сторону, жене стоит подумать о том, что она делает не так. Или о том, зачем ей такой муж.

— Насильно мил не будешь? — уточнила леди Ива.

— Что-то в этом роде,— сказал я.

— Я смотрю, вы очень принципиальный молодой человек, Рико.

— Разве это плохо? — удивился я.

— Это странно,— сказала она.— Я считаю, что молодость и принципы несовместимы. Принципы хороши тогда, когда ты всего достиг в этой жизни, состоялся, добыл славу, богатство и уважение других. Когда ты молод и у тебя ничего нет, принципы только мешают добиваться поставленной цели.

— Вы считаете, что цель оправдывает любые средства для ее достижения? Странная философия для молодой знатной дамы.

— А вы так не считаете?

— Нет,— сказал я.

Она пожала плечами. У каждого свои странности, говорил этот жест.

К полудню мы достигли пещеры, служившей домом для не слишком разборчивого дракона. Это была обычная дыра в склоне заросшего кустарником холма. Обглоданных костей в округе не обнаружилось. Вопреки расхожему мнению, драконы очень чистоплотны.

Неподалеку от входа в пещеру мы увидели привязанную к молодому деревцу лошадь. Даже не лошадь. Это был боевой рыцарский конь, пожалуй, немного староватый для полной боевой брони, но все еще способный нести в бой не слишком упитанного седока.

— Похоже, нас кто-то опередил,— сказал я, спешиваясь. Леди Ива спрыгнула на землю без моей помощи.

— А где же всадник?

— Не знаю,— сказал я.— Дракона тоже не видно.

— Наверное, он в пещере,— сказала леди Ива.— Вы не знаете, как нам вызвать его оттуда?

— Я слышал много сказаний, в которых драконов вызывали на бой, осыпая их оскорблениями,— сказал я.— Полагаю, в нашей ситуации этот подход не сработает. Вряд ли стоит оскорблять кого-то прежде, чем предложишь ему денег.

Леди Ива задумчиво смотрела на чужого скакуна. На его седле виднелись полустертые герб и девиз, но разобрать их я не мог. Седло было очень старым.

Мне показалось, что леди Ива совсем не удивилась при виде этого скакуна. А вот и третья лошадь, подумал я. Только никак не мог сообразить, откуда эта лошадь взялась и что может означать ее присутствие.

— Позовите дракона, Рико,— попросила леди Ива.

Я повернулся лицом к пещере и заорал:

— Грамодон! Выходи, разговор есть!

Никакого ответа. Я повторил попытку, но результат оказался тот же.

— Мы тебе золото принесли! — крикнул я.

Тишина.

Странно. На упоминания о золоте драконы всегда реагируют моментально.

— Грамодон!

Ситуация стала раздражать меня своей непонятностью. Я подошел почти вплотную к дыре, приготовившись открыть силовой зонтик на тот случай, если на мой крик из пещеры вылетит струя пламени. Но оттуда не показалось даже струйки дыма.

Леди Ива подошла ко мне и встала чуть сзади. В руках ее был увесистый мешочек с золотом. Она попробовала позвенеть драгоценным металлом, чтобы привлечь внимание дракона.

Безрезультатно.

— Грамодон! — крикнул я.— Верни сэра Джеффри!

И в этот момент леди Ива двинула меня мешком с золотом по затылку.